Д Рублёва - Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы

Одним словом, она обратилась к Богу, а поскольку обладала живым воображением и страстным нравом, Юлия служению Всевышнему предалась всецело, так же, как предавалась любви. Отныне все, что бы она ни делала и о чем бы ни помышляла, было «направлено к тому, чтобы служить и принести себя в жертву Ему, даровавшему желание дышать одной с Ним любовью ко всем моим ближним и указавшему мне в будущем одно лишь сияние блаженства». Она восторженно восклицала: «О, если бы люди только знали, какое счастье дает религия, как бы они тогда остерегались всех других забот, кроме заботы о собственной душе!»

К этому времени относится ее увлечение трудами И. Г. Юнга-Штиллинга, ученика Лафатера и друга молодости Гёте, известного мистика и спирита, разделявшего веру так называемых милленаристов (или хилиастов) в скорое второе пришествие Христа и установление на земле Его тысячелетнего царства. Они производят на баронессу настолько глубокое впечатление, что она избирает их автора своим учителем. В 1808 году, когда оказалась в Германии, увлеченная идеями Юнга-Штиллинга Юлия Крюденер специально едет в Карлсруэ, чтобы некоторое время пожить рядом с кумиром в его доме. Проповеди и прорицания верховного служителя оккультного пиетизма увлекли не только баронессу, которая уже была готова проникнуть за грань, отделяющую видимый мир от невидимого, с тем, чтобы обрести дар пророчеств и видений, — влияние его было сильно при Баденском дворе и распространилось в придворных кругах Стокгольма и Санкт-Петербурга. Что до дома Юнга-Штиллинга в Карлсруэ, то там гостили представители королевских фамилий, высшей знати, в частности королева Гортензия Богарне, герцогиня Стефания, королева Пруссии Луиза.

Через некоторое время Юлия узнала, что в Вогезах пророчествует и совершает чудеса некий пастор Жан Фредерик Фонтэн, и решила отправиться к нему в протестантский приход Сент-Мари-о-Мин. Фредерик Фонтэн поселил у себя дома девицу Марию Кумрин, простую крестьянку, которая, выдавая себя за пророчицу, озвучивала якобы собственные видения. То, что она изрекала, по большому счету было сложно понять, однако это лишь способствовало популярности Марии Кумрин, которой к тому же покровительствовал Юнг-Штиллинг. Именно Марией Кумрин в ходе очередного наития было предсказано госпоже Крюденер, что ту ждет великая миссия в надвигающемся Тысячелетнем царстве и что ей надлежит стать его вестницей. Для склонной к экзальтации баронессы пророчества тандема Фонтэн — Кумрин стали откровением, она уверилась в своей особой миссии и, окончательно расставшись с прежней жизнью, сама принялась произносить проповеди и пророчества.

Ее титул, щедрые пожертвования на благотворительность и пыл, с каким она проповедует, привлекают огромное количество людей и оказывают большое влияние. В первое время баронессой повторяются «откровения» Кумрин и прорицания ее учителя Юнга-Штиллинга о том, в 1836 году наступит конец света. Новоиспеченная проповедница была настолько красноречива и убедительна, что, следуя ее призыву, многие из тех, кто внимал ее словам, распродавали принадлежавшее им имущество, оставляли своих родных и отправлялись в долгое путешествие к горе Арарат, откуда якобы должна была начаться заново мировая история.

В скором времени баронесса начала произносить собственные пророчества и возобновила свои странствия. Германия и Швейцария стали теми странами, где ей сопутствовал небывалый успех. Юлия Крюденер предсказывала, что в 1809–1810 годы Европе не избежать великих бедствий и потрясений, пророча, что наступит длительная «ночь ужасов». Она вещала: «Приближается великая эпоха, все будет ниспровержено: школы, человеческие науки, государства, троны…»

Что до предсказания Юнга-Штиллинга о конце мира в 1836 году, то оно оказалось ошибочным, авторские же прорицания баронессы, согласно свидетельствам ее современников, зачастую сбывались. Госпожа Крюденер предрекла, что Наполеон осуществит нашествие на Россию и что России предстоит спасти мир. Благодаря тому, что многие ее предсказания сбылись, к тому времени, когда окончилась война с Наполеоном, слава Юлии Крюденер выросла невероятно. Почитатели и последователи ее уже составляли огромную массу, и число их еще пополнилось Роксандрой Стурдзой, супругой саксонского дипломата графа Эдлинга, любимой фрейлиной императрицы Елизаветы, жены Александра I, проживавшей в то же время в Карлсруэ. Проповеди баронессы увлекли ее настолько, что Роксандра стала бывать на ее религиозно-наставительных сеансах, в ходе которых госпожа Крюденер призывала пришедших, чтобы они следовали ее учению, обратились к «океану любви», и с чувством, выразительно произносила: «Любовь, это я!», «Небо, это я!»

Дамы сделались знакомыми и сдружились, а тем временем Беркхейму, генерал-комиссару полиции Майнца, который сопровождал фрейлину во время ее посещений проповедей баронессы, увещевания последней проникли в самое сердце, и он оставил жену с детьми, думать забыл про всякие повышения и «посвятил себя Царству Божию». Позже он сочетался браком с дочерью госпожи Крюденер, как и мать, носившей имя Юлия.

Незаурядную женщину, Роксандру Стурдзу, отличал острый ум, у нее в друзьях состояли известные мистики Кошелев, Мещерский и князь Александр Николаевич Голицын. Обладавший необычайным влиянием Голицын был одним из пяти могущественнейших людей Российской империи, в тридцатилетием возрасте назначенный Александром I на должность обер-прокурора Святейшего Синода. В 1816 году князь стал главой Министерства народного просвещения, в 1818-м — Министерства духовных дел и народного просвещения.

Сегодня представляется парадоксальным, что высшую административную и судебную инстанцию Русской церкви возглавил «вольный каменщик». Однако для того времени это было характерно, и такая фигура среди политической верхушки России появилась вовсе не случайно. Как не случайным было то, что два департамента, духовный и просвещения, возглавляли А. И. Тургенев и В. М. Попов, активные члены по сути протестантского «Библейского общества». Масонами, мистиками, сектантами всех мастей наводнилась Российская империя.

Князь Голицын постарался максимально отдалить от двора представителей духовенства. Своим указом он запретил проповедование в придворной церкви. Основанием для обладающей большой силой власти Голицына служила личная дружба с императором в пору юности. Впоследствии князь исполнял роль постоянного поверенного и товарища Александра по амурным делам, которому были известны все его любовные секреты. Поэтому император всецело доверял Голицыну, и поэтому же заместителями его князь именовался патриархом, что вызывало естественное негодование архимандрита Фотия. Архимандрит так определял Голицына: «Овца он непотребная, или, лучше сказать, козлище, князь хотел в мирских своих рубищах, не имея сана свыше и дара божественной благодати, делать дела, принадлежащие единому архиерею великому, образ Христа носящему».