Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё [litres]

Отсюда напрашивается вывод о ленинском определении морали: морально все то, что способствует интересам классовой борьбы пролетариата.

– Мы говорим: нравственность это то, что служит разрушению старого эксплуататорского общества и объединению всех трудящихся вокруг пролетариата, созидающего новое общество коммунистов… Мы в вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем 2074.

То есть во имя торжества коммунистического будущего трудящегося можно все. И это – нравственно. «Безжалостная месть при замороженном сострадании под покровом уравновешенности, практичности, чувства юмора, – писал Черчилль о Ленине. – Его оружие – логика, настроение – изменчиво. Его жалость – как Арктический океан, его ненависть – как петля палача. Его цель – спасти мир, средство – разрушить до основания. Принципы – абсолютны, но не постоянны. Способный одновременно убивать и учиться, приговаривать и рефлексировать, быть тираном и филантропом… Необходимость убийства конкретного человека вызывала у него отвращение и даже боль. Но вычеркнуть из жизни миллион, объявить вне закона целые классы, разжечь пламя междоусобной войны по всему миру с неминуемым разрушением благосостояния целых наций – это для него были полные абстракции» 2075.

Ленин был не в восторге от того человеческого материала, который он унаследовал от тысячелетней России. Как Ленин замечал в «Детской болезни», «нельзя, не из чего, строить коммунизм иначе, как из человеческого материала, созданного капитализмом, ибо нельзя изгнать и уничтожить буржуазную интеллигенцию, надо победить, переделать, переварить, перевоспитать ее – как перевоспитать надо в длительной борьбе, на почве диктатуры пролетариата, и самих пролетариев, которые от своих собственных мелкобуржуазных предрассудков избавляются не сразу, не чудом, не по велению божией матери, не по велению лозунга, резолюции, декрета, а лишь в долгой и трудной массовой борьбе с массовыми мелкобуржуазными влияниями».

В стране, где была ликвидирована собственность, зажиточность объявлена пороком, самой острой окажется проблема стимулов к труду. В ленинском видении таким стимулом должна была выступать коммунистическая сознательность. В апреле 1920 года Ленин дал свое идеальное видение: «Коммунистический труд в более узком и строгом смысле слова есть бесплатный труд в пользу общества, труд, производимый не для отбытия определенной повинности, не для получения права на известные продукты, не по заранее установленным и узаконенным нормам, а труд добровольный, вне норм, труд, даваемый без расчета на вознаграждение, без условия о вознаграждении, труд по привычке трудиться на общую пользу и по сознательному (перешедшему в привычку) отношению к необходимости труда на общую пользу, труд как потребность здорового организма».

Поэтому столь большое значение Ленин придавал почину с субботниками, в которых видел образец того самого коммунистического труда – добровольного и безвозмездного. Почин был снизу. 12 апреля 1919 года партийцы депо «Москва-Сортировочная» Московско-Казанской железной дороги приняли постановление: отработать в субботу под воскресенье с 12 на 13 апреля в ночь. «Это – начало поворота, более трудного, более существенного, более коренного, более решающего, чем свержение буржуазии, ибо это – победа над собственной косностью, распущенностью, мелкобуржуазным эгоизмом, над этими привычками, которые проклятый капитализм оставил в наследство рабочему и крестьянину, – восхищался Ленин. – …Коммунистические субботники необыкновенно ценны, как фактическое начало коммунизма » 2076.

Первого мая 1920 года бы проведен первый всероссийский субботник-маевка, на котором только в Москве работали 425 тысяч человек 2077. Одним из них был Ленин – легендарно – сам председатель Совнаркома. Воспоминаниями делился И. И. Борисов. «Я с курсантами тоже вышел на кремлевский двор для работы. Одна часть площади Кремля была загромождена всяким мусором и строительным материалом… Ко мне подошел комендант Кремля тов. Петерсон со словами:

– Тов. Ленин пришел принять участие в субботнике.

Я увидел Ильича. Он стоял, ожидая распоряжения, в нескольких шагах от нас, в потрепанном костюме и штиблетах. Я предложил ему встать, как старшему среди нас, правей меня, что он с поспешностью и сделал, быстро сказав:

– Вы мне указывайте, что нужно делать.

Работу нужно было выполнять попарно, и я в паре с ВИ стал носить длинные слеги. Он все старался брать слегу не за тонкую ее часть, а за толстую, я же хотел дать ему конец полегче, и между нами завязывался спор… Дерево было все перетаскано, приступили к уборке куч щебня. Здесь пришлось работать киркой. У тов. Ленина кирка не работала послушно, и он попросил дать ему работу, вроде таскания бревен, но такой работы не было. Тогда он попросил научить его, как лучше разбивать груды щебня киркой… С него пот, как и с других, лил градом. Он мне передал, что в три часа ему нужно выступить, просил разрешения освободиться на несколько минут раньше. Его просьба была удовлетворена» 2078. С того времени субботники прочно вошли в жизнь каждого советского человека. А количество людей, принявших участие в том знаменитом субботнике, на котором Ленин нес бревно (которое он не нес), с каждым годом росло по экспоненте.

Но коммунистической сознательности, как потребности здорового организма к труду, кроме как на субботниках, пока неоткуда было взяться. Оставались также такие стимулы, как деньги и зарплата.

Нарком труда Шмидт подтверждал, что Ленин предлагал установить «полную зависимость заработной платы от производительности труда. ВИ трудно усваивал сложную систему тарификации и обычно при изложении ее затыкал уши пальцами и говорил:

– Нельзя ли попроще и так, чтобы рабочий мог вас понять?

К сожалению, общие условия, при которых приходилось регулировать заработную плату в то время, были настолько тяжелы, что основную идею прямой зависимости заработной платы от производительности труда нам провести не удалось» 2079. Поэтому плохо обстояло дело и с зарплатой, и с производительностью.

«Продовольственное и вещевое обеспечение производилось по карточной системе, вне всякой связи с производительностью труда, – подтверждал Гольдман. – Однако на деле еще во время гражданской войны приходилось делать значительные отступления от этого общего уравнительного принципа. Уже в 1918 г., а тем более в 1919 г., рабочие заводов, изготовлявших военное снаряжение или вообще обслуживавших фронт, в отношении обеспечения продовольствием и обмундированием находились в привилегированном положении. Получаемые пайки носили самые разнообразные названия: ударные пайки, пайки особых категорий, сверхударные и т. д.» 2080.