Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё [litres]

Российское здравоохранение Ленин ни в грош не ставил. Винокуров рассказывал, что «нам пришлось сломать весь старый государственный аппарат, в том числе и старую медицинскую бюрократическую машину. Пришлось распустить Ученый медицинский совет, Главное управление Красного Креста, Врачебно-санитарный совет, которые после Октябрьской революции состояли из контрреволюционных элементов, проводивших под прикрытием этих учреждений подрывную работу» 2099. Поначалу большевики обходились без наркомата здравоохранения. Семашко – первый нарком – расскажет: «Хозяйственники были против: Троцкий сказал, что он “не верит” в начинание. Позиция наша была трудная. И только твердая, ясная поддержка ВИ спасла положение: огромным большинством Наркомздрав был создан… Надо было “собрать медицину”. Уперлись страховики со своими больничными кассами. И здесь ВИ нас поддержал» 2100.

Заняться было чем. Спутниками истощения, недоедания, холода, антисанитарии, войны стали эпидемия сыпного и возвратного тифа, за ними последовали холера и дифтерит. В 1918–1919 годах по России пронеслась эпидемия испанки – тяжелой формы гриппа, от которой по всему миру умерли миллионы. «Бывало – это не преувеличение, а, увы, реальный факт – двигались, приходили и уходили вагоны, сплошь наполненные мертвецами. Целые больницы без медицинского персонала, вымиравшего от тифа, без термометров, без самых элементарных медикаментов» 2101. На VII съезде Советов Ленин говорил:

– Или вошь победит социализм, или социализм победит вшей ! 2102

Вошь была сильнее. Тифом переболела треть населения. После Гражданской войны противоэпидемиологические мероприятия начали приносить результаты – заболеваемость снизилась.

Революция сделала общество всесословным, но одновременно максимально поляризовало его на «трудящиеся массы», понимавшиеся как рабочий класс и беднейшее крестьянство, и всех остальных, отнесенных к категории «буржуазии». Поляризация эта вызвала скачок классовой ненависти, предопределила успех большевистской агитации за «экспроприацию экспроприаторов», задала основной сюжетный стержень Гражданской войны. Последующие события кардинально изменили условия жизни всех слоев российского социума, которые обнаружили себя не только в новой реальности, но и в новой парадигме своего будущего бытия.

Лучше всего отношение большевиков к самой массовой социальной группе – крестьянству выражает определение Троцкого: «бесформенный обломок средневековья в современном обществе» 2103. Хотя Ленин и писал много по аграрному вопросу, супруга ему говорила:

– Ты ведь не знаешь, как хлеб растет, ты видишь, как он булками на стол поступает, и думаешь, что он таким и родится 2104.

В основу своих рассуждений о крестьянстве Ленин клал его имущественную дифференциацию. Он оценивал количество крестьянских хозяйств (условно и с Украиной) в 15 миллионов. «Из этих 15 миллионов, наверное, около 10 миллионов бедноты, живущей продажей своей рабочей силы или идущей в кабалу богатеям или не имеющей излишков хлеба и особенно разоренной тяготами войны. Около 3-х миллионов надо считать среднего крестьянства, и едва ли не больше 2-х миллионов кулачья, богатеев, спекулянтов хлеба. Эти кровопийцы нажились на народной нужде во время войны» 2105. У последних не должно было быть будущего в Советской России.

Деревня в годы Гражданской подвергалась реквизициям и многочисленным социальным экспериментам, призванным спровоцировать классовое расслоение и создать систему большевистского контроля над крестьянством: через комитеты бедноты, насаждение совхозов и коммун. Объявлением гражданской войны в деревне не преминули воспользоваться и банды вольных мародеров, которые и грабили крестьян, и расстреливали продотряды.

В воспоминаниях красных командиров их с радостью приветствует освобождаемое от белых крестьянство. В воспоминаниях белых командиров и интервентов их с радостью встречает крестьянство, освобождаемое от красной чумы. Полагаю, пристрастны все. На мой взгляд, достаточно точную оценку дает Леонид Млечин: «Крестьяне желали, чтобы их оставили в покое. Сопротивлялись всем, кто пытался забрать хлеб» 2106.

В схеме марксизма-ленинизма, как мы знаем, рабочему классу отводилась решающая роль и в свержении власти капитала, и в построении нового, коммунистического общества. Однако в реальности рабочий класс жесточайшим образом пострадал от революции и ее последствий. В 1921 году Ленин скажет удивительную вещь:

– Естественно, что каждая революция влечет за собой огромные жертвы для класса, который ее производит… Диктатура пролетариата в России повлекла за собой такие жертвы, такую нужду и такие лишения для господствующего класса, для пролетариата, каких никогда не знала история, и весьма вероятно, что и во всякой иной стране дело пойдет точно так же 2107.

Пролетарская революция одним из первых своих парадоксальных следствий имела резкое сокращение численности рабочего класса и обнищание того, что от него осталось. Из-за массовой безработицы и голода к апрелю 1918 года из 365 тыс. питерских рабочих 220 тыс. разбежались по деревням. Весной 1919 года член рабочей семьи получал в Москве в среднем 214 граммов хлеба, на 80 граммов больше ленинградской блокадной нормы 2108. Забастовки на промышленных предприятий вновь стали нормой.

Ленина пролетарий разочаровал. Он сокрушался, что в обстановке той бешеной и разнузданной спекуляции, которая создана была войной, в рабочий класс проникла такая деморализация, с которой не миновать серьезно бороться. Тем более, что благодаря войне и состав передовых отрядов рабочего класса изменился далеко не в лучшую сторону.

В декабре 1918 года был опубликован и начал вводиться в действие первый советский Кодекс законов о труде, разработанный в недрах ВЦСПС и Наркомата труда. КЗоТ вводил понятие трудовой повинности, вводил трудовые книжки, которые, как предполагалось, со временем должны были заменить собой паспорт, накладывал запрет на самовольный уход с предприятия или переход на другое.

Обеспечивать рабочие места пролетариату крупных городов большевики не обещали. Напротив, Ленин гнал его из городов – в армию и продотряды. В июле 1918 года Ленин советовал петроградским пролетариям: «Сидеть в Питере, голодать, торчать около пустых фабрик, забавляться нелепой мечтой восстановить питерскую промышленность или отстоять Питер, это – глупо и преступно . Это – гибель всей нашей революции. Питерские рабочие должны порвать с этой глупостью, прогнать в шею дураков, защищающих ее, и десятками тысячдвинуться на Урал. На Волгу, на Юг, где много хлеба, где можно накормить себя и семьи, где должно помочь организации бедноты, где необходим питерский рабочий, как организатор, руководитель, вождь… Оружия и денег мы дадим сколько угодно».