Олег Суворов - Орден Казановы

Макар Александрович обещал заняться поисками пропавшею архива, тем более что, судя по описанию свидетелей, вероятным похитителем моё оказаться один из видных российских террористов но имени Георгий Всеволодович Морев, незадолго до этого совершивший злодейское убийство на Крестовском острове [15] См. роман «Пропавшее наследство». и потому объявленный во всероссийский розыск.

Разумеется, что подобное обещание было скорее данью вежливости, чем реальным намерением, поскольку у старшего следователя петербургской сыскной полиции и без того хватало дел. Однако Гурскому неожиданно повезло: через какое-то время ему попалась в руки статья его молодого приятеля — талантливого журналиста Сергея Кутайсова. В ней рассказывалось об одном из тех многочисленных шарлатанов, которые выдавали себя за людей со сверхъестественными способностями, и говорилось буквально следующее:

«Каждый день, каждый номер газет пестрит объявлениями о предсказателях судьбы, о людях, которые вам доложат не только ваше прошлое и настоящее, но и будущее. Укажут, как надо разбогатеть, как устроить свои сердечные дела, излечиться от неизлечимых болезней, укажут вам все блага жизни, вплоть до возможности попадания в Царствие Небесное. Кто же они, эти современные пророки и благодетели? Профессор чёрной и белой магии и оккультизма г-н Щеглов, который громко публикует о своей плодотворной деятельности, называя себя “любимым учеником” лауреата Нобелевской премии профессора Ферингтона, якобы использующим его методы! Однако каков же научный багаж этого профессора? Оказывается, до того, как заняться оккультизмом, он был старшим дворником в одном из домов по Петербургской стороне. Неудивительно, что г-н маг предсказывает судьбу по отпотевшим слезам на водосточной трубе!» [16] Всё это — немного изменённая цитата из «Петербургской газетки» 1916-го года.

Не на шутку заинтересовавшись бывшим дворником, выдающим себя за ученика нобелевского лауреата, Макар Александрович провёл небольшое расследование, в результате которого выяснились удивительнейшие вещи — «профессор» Щеглов пользовался такой популярностью, что среди его клиентов имелось немало представителей высшего петербургского общества! Впрочем, когда при дворе царил развратный и вечно пьяный сибирский мужик, чему было ещё удивляться? Известная пословица весьма точно указывает, с какого места начинается гниение рыбы, намекая, что и не только её...

Воспользовавшись жалобой одной старой княгини, которую Щеглов брался вылечить от падучей, а, в итоге, едва не свёл в могилу, Макар Александрович арестовал этого псевдомага и провёл обыск на его роскошной квартире. Велико же было изумление старого следователя, когда ему удалось найти пропавший архив Ферингтона! Сам Щеглов, представлявший собою невысокого, пронырливого мужичка с некрасивой морщинистой физиономией и невероятно плутоватыми глазами, объяснил происхождение архива следующим образом — к нему якобы обратился некий таинственный господин, только что вернувшийся из-за границы и срочно нуждавшийся в деньгах. Он предложил Щеглову купить у него «магический способ воздействия на человеческое сознание, благодаря которому пациент оказывался в полной зависимости от своего врачевателя». Прельстившись подобной рекламой, бывший дворник приобрёл архив за весьма приличную сумму, не смутившись даже тем обстоятельством, что изложение «магического способа воздействия» было дано на английском языке. Более того, он тут же нанял переводчика, однако, по его собственному признанию, сделанному в кабинете следователя, «так-таки ни хрена и не уразумел!». Зато благодаря подробному описанию таинственного продавца архива (который, разумеется, был немедленно отослан его владельцу в Лондон), Макар Александрович сделал для себя важнейший вывод — убийца и террорист Морев снова находится в Петербурге.

А дальше начались удивительные вещи! Пока Гурский размышлял над тем, по какой статье «Уложения о наказаниях» можно привлечь к суду этого типичного прохиндея с малороссийским акцентом, ему позвонили от имени великого князя Александра Михайловича и пригласили во дворец. Макар Александрович, естественно, явился по приглашению и имел длительную беседу с одним из виднейших членов императорской фамилии, оставившую у него двойственное впечатление. С одной стороны, родной дядя царя представлял собой очень образованного, обаятельного и остроумного человека, беседовать с которым было одно удовольствие; с другой стороны, — в его речах встречались весьма странные пассажи о «внушаемых ему свыше идеях» вроде той, что «Россия избавится от всех бед исключительно оккультным путём».

Сам Гурский, всю свою жизнь боровшийся с преступностью при помощи формальной логики и револьвера, видел спасение России совсем в другом, однако спорить не стал. Более того, он согласился отпустить Щеглова и не подвергать его дальнейшим преследованиям. Благодаря этой любезности, они расстались, очарованные друг другом, и с тех пор между ними завязались дружеские отношения, доказательством чему явился пригласительный билет на придворный бал, посланный великим князем старому следователю. Как известно, Макар Александрович передал этот билет своему другу Винокурову, хотя и не совсем по той причине, которую тот себе возомнил.

Добившись своей безупречной, более чем тридцатилетней службой в полиции славы одного из лучших сыщиков Российской империи, Гурский отнюдь не горел желанием выступать членом «паноптикума» для царской фамилии Романовых, пусть даже в столь знаменательным для неё год!

— Ну и как вам прошедший бал? — поинтересовался он, когда в его кабинете появился Денис Васильевич Винокуров.

— Великолепно, — задумчиво ответил тот, пожимая руку следователю и опускаясь в предложенное кресло. — Хотя и не могу отнести себя к любителям подобных мероприятий.

— А как здоровье очаровательной Елены Семёновны?

— Спасибо, она уже поправляется.

— Тогда что случилось и почему вы, дорогой друг, так странно выглядите?

Денис Васильевич быстро взглянул на следователя. Всю дорогу к нему он мучительно размышлял над тем, стоит ли рассказывать про загадочный эпизод с фрейлиной? Поскольку она искала знакомства именно с Гурским, то Макару Александровичу следовало бы об этом знать. Однако делиться с ним этой тайной прямо сейчас — значит, лишиться чего-то такого, неуловимого и трепетного, что заставляло его с волнением подходить к телефону или вскрывать приходившие письма.

— Моя золовка — Ольга Семёновна — потеряла драгоценную брошь, — со вздохом заявил он, — причём это не просто драгоценность, а историческая реликвия. В семье Рогожиных её даже называют орденом Казановы.