Сергей Щепетов - Воины снегов

— Не хочу я её покидать! — признался Кирилл. — Но выхода другого нет — надо попытаться спасти ваших людей. Если желаешь, чтобы я остался здесь, делай, что говорят, и не спорь! Иди, посмотри на врагов и расскажи мне.

— Ладно, иду. А ты и правда хочешь остаться? Тогда надень вот это!

Она подошла к нарте, развязала ремешок на горловине мешка и вывалила на снег что-то невнятное и тяжёлое.

«Ни фига себе! Вот это артефакт! — оторопело подумал Кирилл, когда понял, с чем имеет дело. — Да его одного хватит на кандидатскую диссертацию! А то и на докторскую! Это ж прямо „Слово о полку Игореве“, только из другого материала!»

Артефакт безусловно представлял собой защитное вооружение — некое подобие широкой длинной рубахи с рукавами примерно по локоть. Потрясала, однако, не форма, а манера исполнения. С первого взгляда да при плохом свете создавалось феерическое впечатление. Доспех был составлен (сшит, скреплён, связан) из всего на свете. В образовании покрова участвовали:

1. Обычные костяные пластины из оленьих рёбер.

2. Необычные костяные пластины — из моржовых или мамонтовых бивней.

3. Китовый ус.

4. Деревянные плашки.

5. Куски чьей-то толстой жёсткой кожи.

6. Медные (!) пластины, вырезанные, наверное, из старых котлов.

В нужных (и не очень?) местах были вмонтированы небольшие куски (обрывки?) железных кольчуг. Причём разных. Какие-то явно русского производства, а вот остальные... «Китай? Япония? Корея?— хлопал глазами учёный. — Ч-чёрт побери, это же целый клад! Судя по степени износа, данная рубаха пережила не одно поколение хозяев. В ней тренировались и воевали, её ремонтировали, заменяя фрагменты, наверное, добрую сотню лет! При всём при том, это защита не для богатого человека, а скорее середнячка, который ещё не в состоянии обзавестись настоящим доспехом, но уже может позволить себе не воевать „голым“. И я должен ЭТО надеть?! В ЭТОМ двигаться и что-то делать?! Да ведь ЭТО нужно обложить ватой, обмотать плёнкой, погрузить в большой индивидуальный ящик и везти в институт, обмирая от счастья!»

Впрочем, морок довольно быстро рассеялся, оставив после себя тоску по настоящей жизни. Да и просто по жизни... Доспех Кирилл на себя надел — прямо поверх куртки. Он оказался, пожалуй, широковат и немного коротковат, но движений, в целом, не стеснял. На голову учёный водрузил некое подобие кожаного чепчика, усиленного костяными бляхами внахлёст.

Центральным моментом в Кирилловых планах было нанесение по врагу огневого удара его же оружием. А для этого требовалось это самое оружие, как минимум, зарядить. «Что бы ни говорили специалисты, а у кремнёвки, заряжающейся с дула, есть серьёзные преимущества перед предшествующими и последующими моделями. Может, в обжитой и богатой Европе они были и не очень важны, но для всяких там конквистадоров и охотников имели первейшее значение. С одной стороны — с древней — не надо возиться с фитилём, как у пищали или мушкета, ведь при отсутствии спичек это чрезвычайно хлопотно. С другой стороны — современной — не надо добывать или снаряжать самому патроны. Допустим, гильза может быть и многоразовой, но капсюли-то нужно покупать! Для кремнёвки же требуется лишь порох и свинец. Самому отлить и откатать пули не трудно, особенно при отсутствии в стволе нарезов. Вопрос на засыпку (в прямом смысле!): сколько нужно засыпать пороха? Мало — пуля застрянет, много — разорвёт, наверное, к чёртовой матери. Ага: вот этот деревянный пенальчик чуть толще пальца, скорее всего, является „зарядцем“ — то есть мерой для выстрела. А если нет?

Где-то читал, что добротно сделанное серийное кремнёвое ружьё в руках хорошего хозяина давало осечку в среднем на каждом десятом выстреле. Вот эти два экземпляра с виду добротными не назовёшь. Кроме того, их, похоже, эксплуатируют давно и небрежно. Ну, а „хозяин" из меня... Значит?.. Ладно, не будем об этом. Лучше вспомнить, какие имеются „табельные" недостатки у данного оружия. Прежде всего, конечно, низкая скорострельность. Впрочем, у нарезных она была ещё ниже — пулю приходилось буквально заколачивать в ствол шомполом. Зато у гладкоствольных точность и дальность боя оставляли желать много лучшего. Однако, если не изменяет память, убойное расстояние всё равно было в два-три раза больше, чем у моей одностволки, заряженной картечью...»

Так или иначе, но трофейные ружья Кирилл зарядил и даже насыпал порох на полки, хотя и не был уверен, что это можно делать заранее. К тому времени со склона спустилась его очаровательная спутница.

— Ну, докладывай обстановку! — робко повелел суровый воин.

— Что делать?!

— Что-что... Расскажи, чего видела.

— Они спят в двух пологах, — пожала плечами женщина.

— Кто — они?

— Менгиты, конечно!

— А почему ты решила, что это именно русские?

— Вот глупенький! Зачем мавчувенам-то в пологе спать?! Тепло же!

«Угу, — мысленно усмехнулся аспирант, — просто жара: градусов десять ниже нуля!»

— Сколько же их там может быть?

— Не знаю... Две руки, наверное.

— Понятно... А ещё что видела?

— Ещё видела — едут.

— Кто и куда?!

— Мавчувены на двух упряжках. Они по старой дороге едут. Увидят наш свежий след и, наверное, свернут сюда — посмотреть.

«Заметят нас и атакуют? — предположил Кирилл. — Или во весь опор двинут к своим — предупредить? Впрочем, в любом случае инициатива будет утрачена. Надо действовать самому!»

— Оставайся здесь, Лу! — то ли приказал, то ли попросил учёный. — Я справлюсь!

Она ничего не ответила, только посмотрела ему в глаза. И Кирилл почувствовал себя голым — душевно голым: «А ведь она прекрасно понимает, как мне страшно. И что одному мне не справиться, она тоже понимает! Ч-чёрт, да что ж такое-то?!» Он потряс головой, отгоняя наваждение, и сказал вслух:

— Ладно, поехали!

Когда упряжка выскочила из распадка на основную «дорогу», мавчувены уже двигались в обратную сторону — к своей стоянке, — причём довольно быстро. Вероятно, противника они обнаружили первыми. Началось некое подобие погони.

— Паг-паги! — кричала Луноликая, размахивая остолом. — Паг-паги, ребята!

Ребята старались — не за страх, а за совесть. «Сколько же нужно скормить мяса этим псам, чтобы они утишили свою свирепость!? — мельком удивился Кирилл. — А моя подруга торопится навстречу смерти, как на праздник. У неё что, инстинкт самосохранения отсутствует?!»

Пасущиеся в тундре близ лагеря олени подались в стороны — наверное, кастрированные упряжные собратья передали им «ментальный» сигнал опасности.

— Стоять! — заорал Кирилл, и его «водитель» сначала притормозила остолом, а потом вдавила в снег трезубый кусок оленьего рога, играющий роль якоря. Собаки почти обезумели — кругом столько добычи, а их не пускают!