Сергей Щепетов - Воины снегов

Пока он работал брёвнами, изображающими вёсла, высадка закончилась. Однако атакующие не полезли на стены, высота которых далеко не везде превышала три-четыре метра, а распределились среди кустов вдоль берега и принялись перестреливаться с защитниками. В крепость полетели стрелы и камни из пращей, в ответ — тоже стрелы и ружейные выстрелы. Кто находился в более выгодном положении, объяснять было не нужно.

Лодка никак не желала двигаться по прямой. Кирилл люто злился на неё, на себя и на то безобразие, которое творилось у него на глазах: «Одну из исторических загадок можно считать решённой! А именно: каким образом русские конквистадоры умудрялись в своих острогах отбивать штурмы и выдерживать осады противника, чья численность была многократно выше? Мало того, что им обычно удавалось отбиться, они делали это с буквально символическими потерями! Причём вооружены русские были по европейским меркам плохо, обучены и того хуже. Противостояли же им чуть ли не профессиональные воины! А ларчик просто открывался: первые шкуру свою спасали, а вторые демонстрировали друг другу удаль молодецкую. Причём делали это не как лучше, а как у них принято. Вон, кажется, знаменитый силач из посёлка Нугун вышел вперёд — весь в костяных доспехах — и пуляет из своего дальнобойного лука. А вокруг него суетятся «подмышечные» помощники. Зачем, спрашивается, он вылез? Ведь дождётся пули, от которой никакой доспех не спасёт! Идиот! Все — идиоты!! Э-э... А-а... А куда это, собственно говоря, я плыву? И зачем?! Меня ж там убьют!»

Было совершенно ясно, что все задумки со стрельбой, переговорами, освобождением пленных — просто наивные фантазии дилетанта. Однако не менее ясным оказалось и другое: он — человек из иного мира — желает поскорее оказаться на берегу, где идёт битва: «Но почему?! С какой стати?! А вот ХОЧУ — и всё!! Потому что ТАМ УБИВАЮТ МОИХ ЛЮДЕЙ — друзей, родственников, знакомых! Ч-чёрт, ну какие ж они мне родственники?!.»

Никаких рациональных ответов на заданные вопросы не существовало, и Кирилл просто поддался душевному порыву. Он перестал табанить, развернул лодку и заработал вёслами обычным способом — до треска напрягая мышцы спины и ног.

Когда Кирилл оказался на берегу, перестрелка почти прекратилась — человек на стене махал руками и что-то кричал. Учёный пробрался туда, где рядом стояли Рычкын и Чаяк:

— Это кто там? Чего хочет?

— Мэгый вроде бы, — ответил Рычкын. — Говорит, что если мы не уйдём, то менгиты убьют и его, и всех людей, которые у них есть.

— Правильный приём — ничего не скажешь! — вздохнул Кирилл. — А много у них пленных?

— Кто его знает — давай спросим!

Спрашивать, однако, не пришлось: над зубьями частокола показалась ещё одна черноволосая голова, а потом и корпус человека, одетого в летнюю парку. Руки он держал в каком-то странном положении.

— А это ещё кто такой? — удивился Кирилл.

— Кажется, младшая жена Мэгыя, — не очень уверенно ответил Чаяк. — Зачем же они ей руки связали?

— Хы-хы, бабы боятся! — догадался Рычкын. — Лучше б...

Он не договорил — рядом с первой фигурой на мгновение возникли две головы в островерхих железных шапках. Раздался тонкий пронзительный крик, и женщина полетела вниз — её, похоже, сбросили со стены.

До земли было метров пять, но она не долетела — верёвка с петлёй, надетая ей на шею, оказалась короткой.

— Задушили, — констатировал Чаяк. — Интересный способ — мы так не делаем.

— Конечно, — кивнул Рычкын, — у нас таких заборов нет. А зачем они бабу-то? Смотри, вон ещё одну ведут.

— Ага. С ребёнком, кажется.

— У Мэгыя разве была беременная жена?

— Не-ет, конечно! Это у его старшего сына должна была весной родить. Наверное, она и есть.

— Скорее всего. А чего они её не связали? И раздели зачем-то?

— Сейчас, наверное, увидим...

Кирилл слушал этот неспешный диалог старых воинов и слова не мог вымолвить. Их у него возникло столько, что он просто захлебнулся.

Орущего младенца насадили на один из кольев забора. Женщину сбросили со стены вниз — со вспоротым животом.

Падение тела на землю было отмечено радостными криками таучинов. Оказалось, что один из палачей, переваливая через острия дергающееся окровавленное тело, слишком сильно высунулся. И получил стрелу в шею! Не факт, конечно, что она у него не была защищена кольчугой, но попадание отметило большинство зрителей. Обороняющиеся этот опыт учли — следующую жертву, как и первую, просто повесили на частоколе.

Уразумев, очевидно, что казнь женщин на врагов впечатления не производит, менгиты перешли к мужчинам. Простого повешения никто из них не удостоился — фантазия у палачей была изощрённой.

Кирилл наконец обрёл дар речи:

— Что ж вы стоите?! Они ж людей убивают!!

— Плохо убивают, — вздохнул Чаяк. — Мы тоже не дадим им умереть правильно.

— Да что ж ты говоришь такое?! Надо же... Грузиться и уходить надо! Тогда их в живых оставят!

— Ты думаешь? А зачем?

Учёный не нашёлся что ответить. Целая стая мыслей в его голове сбилась в кучу, смешалась: «Казнь заложников — очень древний приём. Стоит показать, что он срабатывает, проявить слабость, и он превратится в систему...»

Он так ничего и не придумал, кроме одного — надо что-то делать. Дальше всё получилось как-то рефлекторно. Когда над частоколом появилась голова очередной жертвы, он кинулся вперёд и, пробежав десяток метров, заорал, размахивая руками:

— Стойте! Прекратите! Таучины говорить с вами будут!

Несколько секунд удивлённой тишины — и с той, и с другой стороны. Больше всего Кирилл боялся, что сейчас кто-нибудь высунется из-за частокола, получит стрелу, и всё начнётся сначала. Но народец в крепости был стреляный — в прямом смысле слова — и высовываться никто не стал. Зато спросили — довольно громко по-русски:

— Ты хто такой?

— Служилый человек! — наугад заорал Кирилл. — Кой год в ясыре (в плену) парюсь!

— А чей будешь?

— Икутского острогу! Кирьян сын Матвеев кличут!

— Ты, что ль, с пищали стрелял?

— Стрелял — понудили нехристи!

— Зарядов-то у вас много?

— Немерено! — радостно закричал Кирилл. — Ночью велено два бочонка под вратную башню зарыть, а поутру и рвануть!

— Под вратную, гришь...

На стенах крепости кто-то куда-то перемещался, слышался мат.

— Чо голосишь-то? — прозвучал новый голос.

— Кончай стрелять! А то, ить, порежут мя бесы эти!

— Знамо дело! — с некоторым сочувствием ответили из-за брёвен. — Да тока семь бед — один ответ! По что пришли? Чо хочут-та?

Кирилл помолчал, собираясь с мыслями, и завыл — громко и жалобно:

— Слы-ышь, православны-ыя! Начальство поклика-ай! Пущай гово-орит с нехристя-ями! А я толмачить буду! Загу-убят ведь душу мою-ю, загу-убя-ят! Кой месяц не пощу-усь, не причаща-аюсь — вспоможи-ите-е!!