Сергей Щепетов - Айдарский острог

— Что ты там бормочешь, Чаяк? Понял теперь, в чём тут дело?

— Плохо, совсем плохо делают менгиты! Разве люди так поступают?! Совсем плохо...

— Ага, — злобно оскалился Кирилл. — Русские должны были сначала объявить, что собираются сражаться. Потом подождать, пока таучины наденут доспехи, соберут стрелы, наточат копья. Потом встать напротив вражьего войска и как следует его обругать. Далее, разумеется, должен следовать поединок силачей — очень интересно! Ну а потом, основательно перекусив и отдохнув, чтобы набраться сил, можно начать сражение. Да?

Чаяк обиженно засопел, но промолчал. Между тем второе великое полевое сражение на земле таучинов развивалось по знакомому сценарию — ружейнолучная перестрелка на дистанции метров 70-80. Русских и мавчувенов было, пожалуй, раза в полтора меньше, но убить противника из таучинского лука на таком расстоянии довольно трудно, а вот тридцатиграммовая фузейная пуля при попадании даже в костяной доспех делает человека трупом или калекой, что в здешних условиях одно и то же.

Разрядив ружья, казаки останавливались и занимались перезарядкой. Их туземные союзники, конечно, вперёд без них не рвались, а только издавали воинственные вопли и выпускали стрелы из своих луков. Дождавшись окончания манипуляций с пороховницами и шомполами, командиры флангов отдавали команду, и цепи атакующих шли вперёд под градом (довольно, впрочем, редким) вражеских стрел. Продвинувшись метров на 10-15, казаки вновь стреляли, и всё повторялось сначала. Кирилл вспомнил, что, по архивным данным, в его мире это сражение продолжалось много часов, и горько вздохнул.

...Капитан же повёл в атаку свой правый фланг регулярным строем, но просчитался, ибо на этом фланге помимо русских было много мавчувенов. Последние не умели воевать сомкнутым строем и «по их всегдашней непостоянности от множественного числа неприятеля пришли в робость», дрогнули и стали отступать. Таучины потеснили правый фланг к морю. Но тут на выручку мавчувенам подоспели находившиеся при обозе (стоявшем на морском льду) трое казаков, которые, «усердуя к службе и оказали свою отменную противу протчих храбрость», помогли устоять правому флангу...

Эта «отменная храбрость» заключалась в том, что служилые перебрели полосу воды и выбрались на берег. Там они при помощи палашей, ружейных прикладов и, вероятно, мата погнали вперёд подавшихся назад союзников. Этих бородатых дьяволов мавчувены боялись, конечно, гораздо сильнее, чем каких-то там таучинов — правый фланг довольно быстро выровнялся. Казаки же не вернулись назад, а остались в тылу наступающих, взяв на себя роль своеобразного заградотряда.

— Ну, конечно, — скривился Кирилл, — скоро предстоит делёж немалой добычи. Делить её, наверное, будут между участниками боя, а остальные ничего не получат. Эти трое усмотрели уважительный повод нарушить приказ и будут теперь с «прибытком». Я не пророк, но могу в точности сказать, чем кон...

Кирилл оглянулся и обнаружил, что Чаяка рядом нет — он говорит в пустоту. Его спутники, собравшись в кучку, что-то азартно обсуждали, размахивая руками. Заметив, что Кирилл на них смотрит, они — все четверо — подались к нему. Глаза Чаяка азартно блестели, с жидких усов свисала сопля — он забыл её вытереть или не заметил.

— Поехали, друг, поехали!

— Куда?!

— Туда! — указал рукой купец и разбойник. Он заговорил, проглатывая слова и брызгая слюной от возбуждения: — Там нарты с грузом! Много! На них огненный гром и волшебные вещи менгитов! Много, очень много! Они не распрягли оленей, Кирь! Не распрягли! Садись и езжай, да! Возле них никого больше нет! Никого! Все ушли воевать! Кирь, поехали! Скорее! Нас не догонят!

— Но... Как-то... — опешил от такого натиска учёный. Впрочем, оторопь длилась лишь пару секунд, а потом в мозгах сверкнула молния: «Да! Да, именно так!» Чаяк его реакцию понял иначе:

— Плевать! Они ж не люди! Они без воинской чести! С ними так можно, Кирь!

— Поехали! — твёрдо сказал бывший аспирант и добавил тоном командира: — Надеть доспехи, оружие к бою — в обозе кто-то ещё остался!

— Эн-хой!! — почти хором радостно ответили таучины.

На лёд упряжки съехали по следу российского воинства. Воды на спуске было совсем мало, но Кирилл всё-таки промочил ноги. Правда, он этого даже не заметил — им овладел азарт, граничащий, наверное, с безумием. Оказавшись на относительно ровной поверхности льда, он жестоко хлестнул своего ведущего оленя, заставляя бежать быстрее. Чаяк оглянулся, всё понял и чуть притормозил, пропуская «друга» вперёд — на место лидера.

Олени бежали быстрой рысью, под полозьями то скрипел снег, то посвистывал голый лёд, тёмное пятно множества «аргишных» нарт приближалось. Крики и звуки выстрелов справа по курсу становились всё громче, но Кирилл смотрел только вперёд — не перевернуться бы на каком-нибудь заструге, не нарваться бы на пулю охранника...

«Господи, как же много у них вещей! На каждого русского, наверное, по две-три грузовые нарты! Впрочем, казаки — не солдаты, „казённого” харча и снаряжения они везут немного, зато каждый тянет с собой „личные вещи” и „тару” для будущей добычи. К тому же, наверное, в этом войске приличную часть составляют не служилые, а промышленные и всякие „охочие” люди. Эти вообще на полном самообеспечении. Как же ориентироваться в этом море барахла?! К тому же там кто-то там есть, кроме оленей...»

Проблема с оставшимися охранниками решилась просто.

— Эн-хо-о-ой!! — заревел Чаяк на подъезде к обозу, и спутники подхватили: — Эн-хо-о-ой!!!

Эти вопли возымели почти волшебное действие: среди тюков, оленьих боков и рогов замелькали редкие человеческие фигурки в одежде из серо-белых шкур — оставленные для присмотра мавчувены пустились наутёк.

— Не здесь! — закричал Кирилл, привставая со своего сиденья. — Туда! Туда нам надо!

В этом лабиринте грузовых саней, занимающем, наверное, площадь в два футбольных поля, завязнуть и заблудиться ничего не стоило, но Кирилл уверенно взял курс к двум десяткам нарт, «припаркованных» чуть на отшибе. Именно оттуда выскочили трое служилых, помешавших отступать мавчувенам.

До крайних саней оставалось, наверное, метров тридцать, когда там возникло какое-то движение. Кирилл зажмурился на мгновение, открыл глаза и рассмотрел, что на нарте поверх груза...

Тускло-серый металл ствола.

Лохматый капюшон, прищуренный глаз стрелка.

«В грудь целит», — сообразил Кирилл и, не выпуская поводьев, резко завалился корпусом вправо.

Он упал на лёд, ударившись плечом, — грохот выстрела совпал со вспышкой боли. Мелькнула даже нестрашная мысль, что в него всё-таки попали. Нарта перевернулась на бок, но продолжала двигаться по инерции ещё несколько метров. Кирилл тут же вскочил на ноги, правда, поскользнулся и чуть снова не упал. Это, впрочем, не помешало видеть происходящее рядом. Оставив разряженное оружие на месте, стрелок бросился бежать, петляя между гружёных нарт и пригибаясь. Краем сознания Кирилл отметил, что действует мужик грамотно: стоит ему оторваться от погони на десяток метров, и поймать или подстрелить его в этом хаосе нарт, оленей и грузов будет очень трудно, если вообще возможно.