Сергей Моисеев - Переход через пропасть

Но на пути к успеху попадаются неожиданные препятствия в виде убогих и сирых, которые могут расконцентрировать внимание человека и лишить его потребительского аппетита. В современном мире об убогих должно государство заботиться, а мы для этого налоги платим, время же не стоит на месте, ведь на то прогресс и существует.

Но как же эта бабуля попала в столь отлаженный механизм, в этот кипящий городской бульон? Как этот осколок иной жизни долетел сюда и камнем упал в эту реальность? Не тот ли это тот камень, который на кого упадет, того раздавит, а кто на него упадет, тот раздавится?

Не тот ли это фонарь, с которым когда-то ходил по Афинам Диоген, искавший в толпе человека? Выходит, он и теперь среди нас и одним своим присутствием обжигает и обличает. Пока я бегал и узнавал, на какой путь прибывает поезд, меня донимали бесконечные звонки по мобильному, а бабуля тем временем передохнула в зале ожиданий.

Говорю ей, что бесплатную электричку отменили, есть поезд-тепловоз.

— Как поезд? У меня и денег-то нету, — изумленно ответила она.

Отдаю ей купленный билет, и начинаем перемещаться в сторону платформы.

Одолев все переходы, сели на скамейку на платформе.

— Ну дайте мне билет, посмотрим, какой вагон, место.

— Ой, не помню, где положила.

Начинаем искать, в сумке много кулечков, травки какие-то, бутылочки, картошка в мундирах.

— Наказал меня Господь! — причитает бабуля.

Я сам вываливаю из сумки содержимое и среди трав нахожу искомый билет. Ждем поезд, беседуем. Задаю много вопросов, мне все интересно, как и почему судьба привела эту старушку к подножию эскалатора. Оказалось, зовут бабушку Софья, живет она под Купянском, муж умер, и она приехала получить его пенсию, но ей сказали приехать аж 4 сентября.

— Кто сказал?

— Ну, там они.

— Ну, где они?

— Ну, там, где я на почту ходила.

— Да на какую почту?

— Да на ту, в которую я постоянно хожу.

— А почему в Харькове?

— А я на заводе ХТЗ тридцать лет проработала. Жили здесь, а теперь вот под Купянском.

— А почему в сентябре сказали приходить?

— Потому что сказали, положено так. Потому что муж до конца месяца четыре дня не дожил.

— Вы же здесь на вокзале с восьми утра, а где ночевали?

— Ночевала в Граково. Я туда приехала, а сказали, что поезд на Купянск отменили. А вы кто?

— Я журналист. Статьи в газету пишу.

— А, значит юрист.

— Да нет же, я журналист. То есть статьи пишу.

— Вот и я думаю, вроде как не юрист.

— Ну а внуки-то у вас есть?

— Два внука и две внучки.

— Ну а значит, и дети есть?

— Нет детей.

— Ну как, ведь сначала дети, а через детей — внуки?

— Ну, внуки есть, а детей нет. Умерли.

— Ну а внуки с кем?

— Со мной и мужем были.

— Ну а внуки помогают?

— Так, работы нет. Старшему — двадцать, а работы нет.

— Ну а на стройке бы поработал?

— Работал на стройке и грузчиком работал. Обманули его. Говорит, не пойду больше туда, бабушка.

— Сейчас по специальности вроде устраивается, машины ремонтировать.

— А что кушают внуки?

— Что приготовлю, то и кушают. Муж-то мой был военный, хорошую пенсию получал, даже на Кубе был.

Я все спрашивал и через эти короткие ответы-крупицы прикасался к незнакомой мне, не прожитой мною жизни.

— А на похороны мужа деньги были?

— Одалживала. Муж еще в марте умер, вот одной соседке до сих пор должна. Говорю ей: ну нет у меня денег. А она — ну ладно, потом отдашь.

Внукам сказала: поеду, ведите себя хорошо, нельзя воровать, обманывать, не люблю я этого и муж не любил. А внук мне: бабушка, ну сколько можно одно и то же говорить? А я: ну кто тебе еще об этом скажет, соседи, что ли? Кому это нужно?

— А чего ж ехали за столько километров и получилось, что зря? Ведь могли бы позвонить.

— А я телефона не знаю. И неоткуда. Телефона у меня нету.

Мы сидим в потоке. Вот мимо нас простучали туфлями по асфальту девицы в джинсах. А вот идет девица с мороженым, выглядит нетипично в свободной длинной юбке. Зацепилась за бабулю взглядом и замерла, не смогла пройти мимо. И нерешительно, с каким-то страхом смотрит, ошеломленная, ведь сидят люди из разных миров и о чем-то беседуют, сразу видно: слишком разные, чтобы сидеть вместе и что-то обсуждать.

О чем могут беседовать высокоумие и смиренномудрие, пытливый, уверенный в своих способностях интеллектуал, который не раз силой слова, взгляда, убеждения некоторых сильных мира лишал равновесия, любитель пофилософствовать по всякому поводу, и напротив него — простая бабушка, София, которая, пожалуй, на излете жизни не ведает, какой смысл таится в ее имени?

И наверняка не знает, что царь Соломон не просил у Бога ни долгой жизни, ни богатств, ни славы, а просил мудрости.

Вот она стоит на пороге вечности, а в ее котомке несколько обиходных выражений, ну где тут гордости опору найти, за что зацепиться? Жизнь пройдена, вечность уже рядом, а в руках пакетик с замусоленными документами, вареной картошкой и травками. Чем ей похвалиться? Разве что немощами?

Что такое ось? Ось стоит на месте, а вокруг все вращается, летит, сталкивается, сливается, разделяется и сокрушается друг об друга.

И в этой суете — островок покоя и тишины, отсутствие времени… И я уже никуда не спешу, все потерялось на фоне того чувства и состояния, которому слов не подобрать. Разве что повторить словами Апостола: «Премудрость Божия тайная, сокровенная, сходящая свыше… во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна…» (Иак. 3:17).

— Вы вместе? Наконец-то решается обратиться к нам девушка в длинной юбке.

— В общем-то нет. Я только бабушку на поезд посажу и все.

Она, не зная, как поступить дальше, как-то робко вкладывает бабуле две гривны в руку.

— А это еще что? Зачем?

— Это вам просто пригодятся, замялась девушка, не знающая, как еще выразить охватившее и ее невыразимое щемящее душу чувство и в то же время боясь унизить подаянием не просящего помощи человека.

Тут я глянул на часы и поразился, как пролетело время, через пару-тройку минут отправление, а поезда все нет. Замечаю, что далеко впереди стоят два вагона и люди толпятся. Бегу, узнаю: действительно, тепловоз с двумя вагонами — это наш поезд. Все уже уселись. Бегу за бабулей и идем к поезду, я несу сумки, а София семенит рядом, и под ее ногами хрустят осколки разбитой на перроне бутылки. Она волнуется и уже в голос обращается к почившему мужу.

— На кого ж ты меня покинул! Как же я сама с тремя детьми управлюсь? Ведь старший младших обижает иногда! Как же я сама-то?..

Мы успели, оказались в вагоне, рядом слышалось жаркое дыхание локомотива, только разместились — и вот заходит продавщица мороженого и предлагает его нам. Это то, о чем я и думать забыл — мороженое!