Джошуа Правер - Королевство крестоносцев

Главным административным органом была сеньориальная палата, точная копия королевской Верхней палаты. В ее состав входили вассалы сеньора, то есть все владельцы фьефов: и те, кто владел землями, и те, кто получал денежную ренту. Если судить по количеству тех, кто призывался на королевскую военную службу в том или ином маноре, то можно сделать вывод, что в княжестве Галилея, графстве Аскалон и Яффа и сеньории Сидон было от 70 до 80 вассалов, а в самых небольших сеньориях – от 7 до 5 и меньше. В состав палаты должны были входить три вассала ( tres faciunt collegium ). Это не было законодательным принципом, но отражало повседневную реальность. Сеньор был обязан найти замену отсутствующим членам, чтобы выполнить установленную квоту. Жан д’Ибелин насчитывает 22 феодальные палаты в манорах.

В некоторых манорах, значительных по площади, были учреждены высшие должности наряду с королевской палатой. В небольших манорах не было нужды в громоздкой администрации, в них существовала небольшая канцелярия, во главе которой стоял, возможно, духовник главы манора. В то время как о прерогативах королевской Верхней палаты имеются исчерпывающие сведения, содержащиеся в юридических договорах, те же самые источники ничего не говорят о феодальных судах. Принято считать аксиомой, что деятельность феодальных судов во всем повторяла таковую Верхней палаты. Однако наблюдается достаточно различий, и это предположение можно считать не более чем декларацией основного юридического принципа.

В действительности положение было, вероятно, иным, потому что различия в положении простого рыцаря и владельца крупного лена были значительны. С другой стороны, склонность сеньора к авторитарному правлению смягчалась патриархальными отношениями, которые, в общем, пронизывали всю феодальную систему и имели большую силу в малых коллективах, чем в феодальном суде.

Нам неизвестно, собирался ли феодальный суд в заранее определенные дни. Сессии суда могли прийтись на великие праздники христианского календаря, что выглядит сомнительным. В таких случаях сеньор наряду с другими крупными владельцами ленов обычно посещал заседания королевского суда в Иерусалиме, тем самым выполняя свои феодальные обязанности, а также принимая участие в церковных празднествах. Относительно малая территория страны не давала сеньору возможности не посещать королевский двор, как в Европе, где он имел в своих владениях свой собственный двор. Таким образом, можно предположить, что феодальный суд собирался нерегулярно, лишь в том случае, когда того требовали обстоятельства.

В торжественных случаях суд созывался для официального признания нового владельца манора. Вассалы давали при этом клятву верности своему господину. В подобных случаях могли также присутствовать горожане из разных городов, которые тоже приносили присягу своему новому правителю. Таким образом, община франков обретала законный статус и продолжала существовать в рамках манора. В то же самое время складывалась более тесная общность сюзерена и его людей, основанная на феодальном сродстве, связанная феодальным кодексом чести.

Манориальный суд был, по крайней мере в теории, форумом, на котором вассалы могли высказать свое мнение касательно вопроса замужества дочерей своего сюзерена и его брачных союзов. Однако мы сомневаемся, что в условиях Палестины такая практика имела место. Естественно, это зависело в большой мере от личности правителя, но следует помнить о том, что он принадлежал к очень узкому кругу магнатов, во главе которых стоял король, где и решались подобные вопросы. Некоторые обязательства, вытекающие из феодальной структуры общества, могли потребовать созыва суда. Так, это происходило в тех случаях, когда Верхняя палата объявляла мобилизацию или вводила новые налоги или когда владетель манора попадал в плен к врагам и его вассалы обязывались собрать средства на его выкуп.

Такие важные вопросы были исключением. Обычно суд собирался по прозаическим причинам, волновавшим современников. При рассмотрении большинства дел исходили из священного принципа, что любой вопрос, касавшийся феодальной собственности или взаимоотношений сюзерена и его вассалов, должен решаться только в феодальном суде. Так, пожалование феодом должно было происходить и «письменно заверяться» в суде. Церемония оммажа и принесения клятвы на верность происходила в присутствии членов суда, а печать владетеля, скреплявшая жалованную грамоту, требовала подписи свидетелей этого акта. В других случаях от суда требовалось признать право на феод сына или ближайшего родственника, и владетель манора наделял его поместьем и делал это тоже перед лицом суда.

В суде также фиксировались все сделки с земельной собственностью в границах данного манора. К компетенции суда относились вопросы отчуждения собственности, ее продажи, раздела и сдачи в аренду. Поскольку для решения большинства этих дел требовалось согласие владельца манора, то оно давалось одновременно с письменным свидетельством. Обе договаривающихся стороны были заинтересованы в том, чтобы сделать их соглашение публичным. Никакой регистрации дел, даже в Верхней палате, вплоть до середины XIII в. не существовало. Крайне сомнительно, чтобы она велась и в манориальном суде. Живые свидетели были лучшими гарантами заключаемой сделки.

Отдельные упоминания об имевших место сделках, в основном касавшихся земельной собственности, встречаются в казначейских книгах, называвшихся Secrete . Такие книги были, вероятно, в каждом маноре, и в спорных вопросах прибегали к их помощи.

В суде часто разбирались гражданские и уголовные дела. Для их решения применялись законодательные акты королевства, в манорах, по-видимому, не было своего свода законов. В обоих случаях – и гражданского, и уголовного дела – манориальный суд был высшей инстанцией, и невозможно было апеллировать к какому-либо иному суду в королевстве. Ближе всего мы подходим к такому понятию, как апелляция, в случае, когда вассал обвинял своего сюзерена в незаконных действиях, предпринятых в отсутствие решения суда, или в воспрепятствовании слушанию его дела в суде ( défaut de droit ). В первом случае вассал имел право заявить о своих требованиях перед Верхней палатой, согласно ассизе короля Амори ( Assise sur la ligece ). Во втором случае он мог апеллировать к самому королю в поисках правосудия. Но если манориальный суд принимал окончательное решение, то апелляция была невозможна. Единственной возможностью для вассала было открыто обвинить судью, что не всегда было с его стороны разумным шагом, в пристрастном рассмотрении дела ( la cour faussez ). Такое обвинение вело к фантастическим последствиям: вассал должен был выйти на поединок с каждым присутствовавшим членом суда.