Джошуа Правер - Королевство крестоносцев

Хотя включение паломничества в свод уголовных законов в раннем Средневековье и могло повлиять на его развитие, работали также другие факторы. В то время верили в паломничество как в заслуживающий похвалы акт веры. Как уже говорилось ранее, существовала вера в силу молитвы в местах, освященных традицией и богатых святыми реликвиями, что давало возможность попасть в царствие небесное. Этот взгляд никогда полностью не разделялся учеными мужами церкви. Ряд отцов христианства критиковали эту практику. В результате развился двойственный подход, как в случае со святым Иеронимом, который поселился в Святой земле. Паулины, более глубоко понимавшие суть христианства, пытались контролировать человеческие потребности простых людей и простых верующих, чтобы те могли приблизиться и прикоснуться к земным следам святости. Но народная вера в итоге одержала верх.

Среди всех мест паломничества Иерусалим имел почетное положение, и паломничество императрицы Елены в значительной мере повлияло на складывание понятия «священная география» Святой земли. Местности, связанные с событиями Ветхого Завета, были хорошо известны в правление императрицы, в чем мы можем наглядно убедиться при знакомстве с «Ономастиконом» Евсевия Кесарийского. Традиции Нового Завета были еще только на стадии формирования. В итоге были установлены названия не только городов и деревень, но даже улиц и домов, связанных с жизнью Иисуса в Иерусалиме, Вифлееме и Назарете и их окрестностях, которые были нанесены на карту святых мест. Можно было проследить их топографическую последовательность начиная от места Благовещения до мест Распятия и Воскресения. Вскоре здесь были построены храмы в воспоминание этих событий и для утешения верующих.

Желание визуализировать события священной истории привело в итоге даже к установлению мест, упомянутых в апокрифах. Ко времени начала крестовых походов была картографирована вся страна. С образованием Латинского королевства и открытием регулярных путей сообщения с Западом Святая земля стала основным местом паломничества.

Дважды в год, на Пасху и в середине лета, в портах Южной Европы собирались флоты перед отплытием в Левант. Многие корабли отплывали в мусульманскую Александрию, крупный торговый порт на Средиземном море, а затем брали курс на Акру, Антиохию и далее в Константинополь. Другие корабли плыли непосредственно в Святую землю, хотя на обратном пути они могли зайти в порты Египта, Кипра и Византийской империи. Это были в основном торговые суда, на борту которых с началом крестовых походов появились паломники.

Пилигримы в таком невиданном прежде количестве, движимые целями далекими от стяжания земных богатств, открыли новую главу в истории пассажирского сообщения и торговли в Европе. С чисто экономической точки зрения присутствие паломников на борту кораблей имело в XII в. важное значение, поскольку суда, плывшие на Восток, имели небольшое количества груза. Пилигримы, таким образом, играли роль балласта и приносили также коммерческую выгоду в качестве пассажиров. Вместо нескольких купцов с драгоценным металлом, отправлявшихся в Левант, на судах плыли в Святую землю сотни и тысячи паломников. В известном каталанском своде правил морской таможни – Consulado del mar – используется слово pelegri в качестве синонима понятия «пассажир», что является революционным изменением в истории европейской торговли.

Существовало резкое различие между пилигримом и купцом: каждому пилигриму разрешалось взять с собой в дорогу только личные вещи. Естественно, купец мог стать пилигримом и посетить святые места после завершения своих торговых дел. Но по мере того, как развивалась торговля с Левантом, купцы все чаще совершали туда путешествия и реже становились паломниками.

Хотя основной торговый и паломнический «сезон» начинался во время Пасхи, шкиперы, а зачастую и судовладельцы начинали нанимать команды в декабре. Подписать контракт с моряком зачастую представляло проблему. Для больших кораблей была необходима команда в сто и больше моряков и плотников, а количество кораблей, отправлявшихся в Левант, постоянно росло. Так как контракт заключался только на одно плавание туда и обратно, каждый раз было необходимо все начинать сначала. Требования для моряков постоянно росли, в отличие от содержания. Жалованье не было низким, но труд моряка был тяжел. С момента подписания контракта, а плавание продолжалось не менее полугода, моряк становился почти рабом хозяина корабля. Во время плавания на борту судна поддерживалась железная дисциплина; приговоры за нарушения были обычны – отрезание ушей и отрубание рук, килевание (протаскивание под килем в качестве наказания) и жестокая порка. Питание было скудным, а пища – отвратительной. Морякам грозила постоянная опасность попасть в руки пиратов (мусульман или христиан), не говоря уже о морских опасностях.

Одной из причин присоединиться к экипажу, кроме тяги к приключениям, была официально разрешенная практика сочетания морского ремесла с торговлей. Как правило, матросам разрешалось брать с собой определенное количество товара, не неся при этом транспортных расходов. Всегда был шанс заключить выгодную сделку, которая могла принести достаточно денег, чтобы стать купцом. Естественно, удавалось это не всем. Подавляющее число матросов было молодого возраста, и они оправлялись в плавание в Левант, пока у них были на это силы. Женившись, они оставляли своих жен и детей дома, надеясь когда-нибудь разбогатеть или, по крайней мере, продвинуться по служебной лестнице. В то время профессия моряка была все еще почетной; только позднее осужденных и рабов начали приковывать к веслам.

Основными пунктами отправления на Восток были Марсель, Генуя, Пиза и Венеция. Такие порты, как Барселона, и некоторые города в Провансе и Южной Италии также посылали свои корабли в Левант, несмотря на то что большие морские державы делали все возможное, чтобы монополизировать выгодный транспортный бизнес. В XII в. Генуя практически запретила отправку паломников из городов Лангедока. На короткое время занять ведущее положение и оттеснить Геную удалось Пизе. Но в XIII в. уже Монпелье, Марсель, Сен-Жиль (а начиная с середины этого века построенный королевский порт Эг-Морт) вели соперничество между собой и с итальянскими судовладельцами. Городская коммуна Марселя требовала от иностранных судов, что заходили в гавань, торжественной клятвы не перевозить пилигримов вдоль морского берега, а только до Монако! Подобную политику проводили и другие города, но результаты были мизерны. Перевозка пассажиров была выгодным делом, и не могло не быть лихорадочной конкуренции. Европейские города зашли в своей политике так далеко, что ограничили число кораблей, снаряжаемых крестоносцами. Например, тамплиеры и госпитальеры получили разрешение отправлять свои корабли из Марселя в Святую землю только один раз в год.