Николай Пахомов - Время бусово

Наконец, посольство в Римскую империю, на котором так настаи-вал великомудрый, что бы там не говорить, волхв Златогор, хотя мно-гие, в том числе и князь Дажин, возражали против этого, ссылаясь на то, что ничего оно путного для Русколани не даст; встречи и беседы с им-ператором Константином; знакомство с принцессой Эвлисией… По-вторная, опять же без родительского благословения, женитьба и воз-вращение в родные края, имея устную договоренность с императором Римской империи на совместные действия против готов и иных врагов.

… И печаль встречи с родителями и родственниками. Не такого ждал он, не такого…

Думай, Бус, думай… На то и голова, чтобы думать, а не только шлем с серебряной насечкой на ней носить.

Бус обхватил руками свою голову и стал тихо раскачиваться в так своим мыслям. Но вот он встал.

— Пойду к отцу, — произнес вслух, хотя в комнате находился один. — Проведаю и посоветуюсь… пока еще совсем не стемнело. И супругу надо успокоить. Не радостно ей… Ох, не радостно!

Не успела захлопнуться дверь за Бусом, Златом и волхвом Златого-ром, как Сколот вновь улегся на лавку, ставшую ему и постелью и ле-чебным одром, чтобы наедине поразмыслить над своей судьбой.

«Ушли, а дверь, кажись, не заперли, — отметило вяло сознание. Можно было подойти и проверить, чтобы убедиться в своих догадках, но не хотелось вставать. — К чему это, все равно из дворца и из крепости не сбежать. Поздно о том думать».

Когда-то, давным-давно, Сколот, тогда еще называемый просто Соколом, и Радослава жили в одном и том же граде, таком далеком ны-не Курске. И не просто жили, но были ближайшими соседями, и их ро-дители, когда они оба были еще несмышлеными детьми, заключили между собой ряд-уговор, что поженят их по достижении необходимого возраста, под благословение Лады на Ярилин и Купалин день. Когда подросли, то Сколот и без родителей влюбился в свою ясноглазую со-седку и только ждал той поры, когда с благословения Лады можно бу-дет взять слюб. Да и как было не влюбиться в нее, если ее глаза были полны лазури, словно весеннее небо, а волосы своим золотым оттенком вполне могли спорить с вызревшим по осени пшеничным полем. Вот только все чаще и чаще стал замечать он, что детская привязанность Радославы проходит, а взаимной нежности любящей девушки к нему все нет и нет. Как к брату относилась Радослава к нему, только как к брату, и не более того. Но, может быть, все бы и обошлось, да на беду Сколота в их град тогда нежданно-негаданно прибыло посольство рус-коланского князя Дажина во главе с его старшим сыном Бусом, его бра-том Златом и волхвом Златогором.

Было то в разгар весны, когда молодой, румяноликий и русокуд-рый бог Догода, ласково улыбаясь цветам и зеленым травам, блистая серебристыми и лазоревыми, как само небо, одеждами, под песни и пля-ски молодежи порхал по лесам и лугам в окрестностях Курска, где жил Сколот и его отец — воевода Хват. Впрочем, Догода тогда не один рез-вился, радуясь весенним денькам и мелькая тут и там своим василько-вым венком с голубыми, позолоченными по краям невесомыми кры-лышками бабочек. Рядом с ним была его извечная спутница и возлюб-ленная Зимстерла, богиня весны и цветов. Это она прогнала холодную зиму и теперь властвовала над всей землей, наполняя ее теплом и све-том, вселяя в души людей и всех живых тварей сладкие муки любви и нежности. Как и бог Догода, она не зрима для простых смертных, но каждый знает, что она, одетая лишь в легкое, прозрачное платье-сарафан, подпоясанное розовым, легким, как пушинка, поясом, переви-тым золотыми нитями, где-то рядом. На голове у нее венок из ярких роз, на шее — ожерелье из цикорий. Через ее нежное плечо, поверх об-наженной груди, переброшена воздушная перевязь из всевозможных цветов и трав, а в руках — лилия, которую она вместе с Догодой время от времени нюхает. У Догоды в руке цветов нет, но есть шипок, при при-косновении которого в людских сердцах загорается любовь.

Но, видать, Догода уколол тем шипом не только Сколота, но и княжича Буса, воспламенив в его сердце любовь к Радославе, а заодно и Радославу, отдавшую предпочтение Бусу, а не ему, Соколу.

Посольство русколанского князя из Курска в сторону Ярильска и иных земель славянских родов отбыло лишь по окончании празднеств в честь Купалы. Отбыло и забрало с собой Радославу, а вместе с Радо-славой и сердце Сокола. Около трех седмиц Сокол томился, не ведая покоя ни днем ни ночью, в надежде, что время излечит рану. Но время не излечивало, а все больше и больше бередило. И он, Сокол, подгово-рив трех верных дружков своих: купеческого сына Путяту, имевшего склонность к странствиям и уже обошедшего не только окрестности Курска, Ратска и Ярильска, но и Путивля; десятника Воя из отцовой дружины и товарища детских игрищ Перунко, покинул отчий кров в надежде догнать посольский наряд и отбить Радославу. Хотел еще взять с собой сына Бродича Яруна, ровесника и друга, но передумал, посчи-тав, что если удача будет на его стороне, то и четверых буйных голову-шек хватит, а если — отвернется, то и четырех достаточно быть сгублен-ными. Зачем же еще пятую за собой тянуть. Так и остался Ярун в неве-дении о его тайных планах.

Сначала мыслил уход свой из града утоплением обставить. Оста-вим, мол одежду на берегу Семи, пусть люди увидят и решат, что уто-нули. Но, поразмыслив здраво над таким делом, пришел к выводу, что хитрость сия не удастся: и отца не обманешь, и в Курске десяток опыт-ных следопытов найдется, которые враз все поймут и обскажут. Поэто-му, посоветовавшись с друзьями, решил обставить дело проще и прав-дивей: отправиться в путешествие вместе с Путятой якобы по торговым делам. «Прихваченный из дома товарец первому торговому гостю сбу-дем, — развивал мысль продувной Путята. — С руками оторвут, если цену чуток сбросим. По прежним торговым делам знаю».

Отец, воевода Хват, услышав, что он уходит с Путятой на торги, сначала возмутился малость, но потом, не догадываясь о истинных на-мерениях сына и его сотоварищей, рукой махнул: «Делай, что хочешь. Лишь бы толк какой был».

В Ярильске, не особо торгуясь, они избавились от товаров, а на вырученное серебро и злато и на то, что из дома взяли, воинскую справу себе приобрели. В дополнение к уже имевшейся, да еще по одному за-водному коню. А заодно узнали, что посольский поезд князя Буса менее двух седмиц назад отправился в сторону Путивля, погостив вволю у местного старейшины рода и натешившись рыбной ловлей и охотой. Не теряя попусту время, двинулись следом. Однако в Путивле Буса не на-гнали. Он со своим посольством, как удалось незаметно выведать у та-мошних жителей, с седмицу назад отправился в сторону Чернигова.

В граде Чернигове ни он, Сокол, ни его друзья-товарищи не были, дорог-путей туда не ведали. Потому и опечалились: как в путь дви-нешься, если не знаешь… Но повезло: в те края шел торговый караван. Пристроились в качестве охраны. Однако караван идет неспешно, по-этому, когда прибыли в Чернигов, Буса там не застали. Менее чем сед-мицу, как ушел со своим посольством в Смоленск, приютившийся на берегу Днепра, чтобы дальше следовать в Славгород, что у озера Иль-меньского, в которое река Ловать впадает.