Николай Пахомов - Время бусово

— Пожалуй, верно, — согласился с курским князем и воеводой рус-коланский сотник Сколот при молчании княжича Бояна, впрочем, глу-боко внутри радующегося выпавшей на его долю чести. Не каждому князю, даже знаменитому, удается вот так дать свое имя граду или се-лению. Такого только избранные богами удостаиваются.

«Но ведь я же обыкновенный смертный, — вновь и вновь удивлялся и радовался Боян. — И вот тебе на… городище моим именем названо»!

Утром следующего дня Боян и его спутники торопились уже в Ярильск, а курский воевода Ярун уже оповещал курян и прибывающих в Курск ратников о новом месте сбора — Бояновом городище вблизи реки Псёл.

— Туда идите, — напутствовал он ратников, — туда идите. Да всех встречных о Бояновом городище предупреждайте. Я и сам вскорости туда прибуду…

Много ли надо русичам, особенно воям? Вот была голая степь, но прибыли туда люди, наполнили ее голосами, ржанием коней, стуком топоров. Шалаши соорудили, землянки выкопали, где-то частокол сра-ботали — и уже городище стоит. И уже жизнь в нем кипит. Кашевары кашу варят, конюхи коней пасут, ратники тренируются, мечами тяже-лыми без устали машут, копья в цель мечут. Ибо лучше при тренировке бадью пота пролить, чем чару малую крови во время боя. Волхвы-кудесники, а то и ведуньи-травницы, знающие травы и заговоры от раз-личных хворей, умеющие людей лечить, по стану ходят, интересуются, нет ли среди ратников немощных, болезнями страдающих. Конские ве-дуны за конями присматривают, чтобы, не приведи Сварог, лошадиным сапом не заболели — тогда прощай конница, все лошади падут.

Ставили временно, на первую пору, лишь бы людям было где ук-рыться в непогоду. О далеком будущем не загадывали. А что из того получится — только Сварогу да иным светлым славянским богам знать…

… Откуда было ведать им, простым славянским ратникам, что на том месте или рядом с ним, много веков спустя, будет расти вширь и ввысь город Обоянь, как память предков о граде Бояна и о самом Бояне, прозванном Вещим, патриоте Руси, воине, певце, сказителе, тмя которо-го станет сакральным и будет передаваться из рода в род, из колена в колено вплоть до образования на просторах Руси Черниговского княже-ства, в котором также будет свой Боян-сказитель. Они так далеко вперед не заглядывали. Им бы врага лютого в свой урок разбить, да беду из-жить… А с остальным потомки, как-нибудь, сами разберутся…

— Ну, что, сын, — старчески покряхтывая — от долгих лет и предчув-ствия непогоды ныли кости — спросил старый охотник Бродич прибыв-шего в очередной раз в Курск за новыми воями сына Яруна, — все в по-ход пойдут, али как?..

Разговор происходил в доме воеводы и в его же комнате, располо-женной на втором ярусе, с видом на воротную башню. Остальные по-мещения занимали дети Яруна и челядь. Первый же ярус был отдан под склады и клети, под помещения для хранения и приготовления еды.

Не любил старый охотник ходить в дом-дворец воеводы, хоть этим воеводой был его собственный сын. В простой огнищанской избе чувст-вовал себя куда уверенней, чем в воеводском дворце. Не любил, стес-нялся хором воеводских, но что поделаешь, пришлось. Сын Ярун из-за службы княжеской все никак не мог времени выбрать, чтобы дом роди-тельский посетить.

— Полагаю, что все мужчины и юноши, способные носить оружие, — отозвался, помедлив чуток, Ярун, стараясь не быть излишне суровым с отцом и вместе с тем тяготясь этим разговором.

— И братья твои, а мои сыны? — Теперь уже вкрадчиво задал оче-редной вопрос Бродич.

— И братья. — угрюмо отозвался Ярун, чувствуя себя неуютно под напором отцовских вопросов.

— И дети твои?

— И дети. Чем они хуже или лучше иных?..

— Оно, конечно, ничем… — вроде бы согласился с сыном-воеводой Бродич.

— Так почто спрашиваешь?

— Думал, что к кому-нибудь из них, по-родственному, снисхожде-ние поимеешь… — смутился Бродич, даже свои старческие, немного слезящиеся глаза опустил долу. Ему самому этот разговор не нравился, но куда же денешься от него. — Кого ни-то с нами оставишь… Ведь ста-рики уже. Тяжело нам будет без мужской помощи век доживать… Мать-то совсем слабая, того и гляди: помрет. Да и я — уже не мальчик… Князь Севко, небось, своих детей при себе оставил? — Спросил то ли с надеждой, то ли с досадой, а, может, просто так, на всякий случай, Бро-дич.

— Пока сотниками определены, — вполне серьезно ответил Ярун. — А там, если народ еще подвалит, быть им тысяцкими. Ратному делу ведь лучше других обучены. — Понимаю, батя, что тяжело тебе и матери, но кому сейчас легко?!! Беда пришла. А если пришла беда — то, как гово-рится, отворяй ворота… Все поголовно в ополчение идут, ибо одним княжеским дружинам не справиться. Ведь готы, как поговаривают све-дущие люди, не ратью, не дружиной идут — всем народом. Со всеми чадами и домочадцами, со всем скарбом своим. Народ же, чей бы он ни был — сила. Я видел, как сарматы шли. Сила! Кому, как не мне о том знать. Что же касается твоего вопроса, отец, то в граде нашем только князь с малой дружиной на всякий случай остаются. А остальные все у Боянова городища собираются. Слыхал о Бояновом городище?

— О Бояновом?.. — переспросил грустно и тихо Бродич. — Что-то ранее не приходилось.

— Теперь есть такое… на реке Псел. В честь русколанского княжи-ча Бояна князем нашим названо. Был тут недавно такой. Вместе с сыном бывшего воеводы Хвата Соколом, которого теперь Сколотом зовут, за-езжал. Да я о том, кажись, уже тебе говорил.

— Может, и говорил, — промолвил Бродич, — да я подзабыл. Память-то уже не та… Значит, Сокол-то жив?..

— Жив. Что ему станется? — ответил Ярун, в тайне радуясь, что отец сменил ход беседы.

— А тогда, еще при покойном воеводе Хвате говорили, что сги-нул… утонул.

— Да мало ли что и когда баяли?.. Я, когда из Русколани после про-вода сармат прибыл, ведь сказывал, что жив он…

— Сказывал…

Помолчали, размышляя каждый о своем. Разговор был тяжелый. Для обоих тяжелый. Оба это понимали. Понимали, но избыть, отодви-нуть в сторону, не могли.

Жаль было Яруну старика-отца. Все жизнь Ярун видел и знал его сильным и здоровым, в одиночку бравшим не то что волка, но кабана и медведя. Казалось, что ему никогда сносу не будет. Но годы взяли свое, согнули и отца, и мать. Старики еще бы подержались немного, но тут эта напасть — готы. Беда и их коснулась: за детей, внуков переживают. Вот и надломились. Жаль отца, жаль мать, жаль супругу свою — поки-даемых, но что поделаешь… Отчую землю надо же кому-то защищать. И не кому-то. А ему, Яруну, сыну охотника Бродича, и всем его брать-ям, сыновьям, племянникам и внукам. Всем курянам и жителям Посе-мья. Всем русичам. Такова доля. Так славянам на роду написано: свою землю от ворогов оборонять и защищать!