Эрнл Брэдфорд - История рыцарей Мальты. Тысяча лет завоеваний и потерь старейшего в мире религиозного ордена

В 1479 году и великому магистру, и совету было ясно, что удар может быть нанесен в любой момент. Д’Обюссон уже отказался платить дань султану, и корабли ордена продолжали нападать на турецкое судоходство. Султан, со своей стороны, получил от группы родосских ренегатов в Константинополе укрепившую его уверенность информацию, что город Родос слаб и станет легкой добычей. Той же зимой он послал своего военачальника Мисака на юг, чтобы произвести разведку острова. Разведчики не узнали ничего, только сожгли несколько деревушек и в конце концов отошли с большими потерями. Мисак-паша удалился в Мармарис, что на материке, всего в 18 милях от Родоса. Там он решил зимовать, дожидаясь прибытия весной следующего года флота и армии султана. Наконец великий спор между крестом и полумесяцем будет разрешен. Предстояло первое – после XIII века – важное сражение.

Весной 1480 года войска вышли по суше от Геллеспонта (Дарданелл) и собрались под знаменами султана у Мармариса. Все было готово к нападению на Родос – логово сынов сатаны. Несмотря на попытки Мехмеда скрыть цель экспедиции (был распространен слух, что целью экспедиции был захват Александрии), Пьер д’Обюссон был слишком хорошо информирован, чтобы его можно было обмануть. И рыцари ордена, и жители Родоса знали, что им делать. Как можно больше рыцарей должно было явиться в конвент, а жители, как только заметят в море армаду, должны были сжечь все, что можно, и удалиться с семьями, имуществом и скотом или в укрепленные пункты вокруг острова, или в город.

Против рыцарей собралась 70-тысячная армия. Как всегда, когда речь идет об оценках численности армий в тот или любой другой момент истории, следует допускать преувеличение. Тем не менее армия была огромна для своего времени, а численность флота, ее перевозившего и сопровождавшего, – около 50 судов – указывает на то, что цифры недалеки от точных. Мощи турецкой империи рыцари могли противопоставить 600 членов ордена, включая тяжеловооруженных воинов, и 1500–2000 наемников и местного ополчения. Кроме того, были еще и горожане, которые могли оказать помощь в обороне. Нет никаких записей о численности рабов, которые в это время находились в городе, но их тоже можно было использовать – под надзором, конечно – скажем, для строительных работ.

При осаде Родоса широко использовались пушки. При осаде Константинополя именно пушки, сконструированные для Мехмеда венгерским инженером, стали ключевым инструментом в падении города. Пушки использовались в европейских войнах уже на протяжении столетия, но в основном как полевые орудия для рассеивания войск. Строго говоря, они еще не достигли такого размера, чтобы выстреливать ядро, достаточно тяжелое, чтобы можно было пробить или серьезно повредить городскую стену. Султан, однако, живо интересовавшийся наукой, верил в эффективность пушек для взятия городов и с самого начала своего правления приказал своим литейщикам вести эксперименты по изготовлению более крупных и эффективных орудий. В Константинополе, например, самая большая пушка, которую использовали против стен, имела дуло длиной более 26 футов и стреляла ядрами весом 12 английских центнеров, то есть более 600 кг! Нам известно, что на Родосе использовали батарею из трех «василисков» длиной 17 футов, которые стреляли ядрами почти 7 футов в окружности. У этих ранних пушек был один недостаток: скорость ведения огня крайне низкая, поскольку после каждого выстрела дуло надо было охладить, прежде чем в него можно было поместить новое ядро. Поэтому такая пушка могла делать один выстрел в час.

На рассвете 23 мая был замечен флот, идущий к Акра-Милосу, северо-западной оконечности острова. Потом суда повернули и направились к Мармарису, где началась посадка. А первые высадки были сделаны вскоре после захода солнца в заливе Трианда, где местность отлого спускается к воде, и много быстрых ручьев. Атака началась на следующее утро с обстрела башни Святого Николая. Это большой форт со стенами толщиной 24 фута, стоящий на конце длинного мола, отделявшего Мандраккьо от торгового порта. Если подавить этот форт, обе гавани сразу станут уязвимыми. Тем временем множество других пушек начали обстреливать город. Ядра летели над стенами, чтобы деморализовать городское население, не знавшее, что такое современная война. Д’Обюссон, однако, был человеком дальновидным и предусмотрительным. Он устроил убежища в погребах по всему городу. Там могли укрыться старики, больные, женщины и дети.

Башня Святого Николая была прочной, но и она в конце концов начала разрушаться под обстрелом. Д’Обюссон, понимая, как важно сохранить ее, немедленно начал восстановление ее руин в еще более сильную крепость. Великий магистр не мог не видеть, что, если башня окажется у врага, гавани удержать не удастся. Кроме того, турки смогут организовать атаку вдоль мола и штурмовать двое городских ворот со стороны суши. Следующие дни и ночи напролет рабы, солдаты и горожане трудились не покладая рук, чтобы восстановить крепость и одновременно превратить весь мол в окруженный стеной бастион, обращенный к туркам через воды Мандраккьо.

28 мая великий магистр отправил срочное сообщение всем членам ордена в Европе. Он требовал помощи и гневно указывал на то, что многие братья остались глухими к его предыдущим просьбам и требованиям. Ситуация, утверждал он, стала критической, и ни один член ордена, не сделавший все, что в его силах, для защиты своего островного дома, не может иметь никаких оправданий. «Что может считаться более священным, чем защита веры? – вопрошал он. – Что может принести больше счастья, чем сражение за Христа?» Но, увы, в те дни плохой связи и, мягко говоря, небольших возможностей для путешествий Родос был слишком далеко, чтобы большое количество членов ордена могло прибыть туда в срочном порядке. Даже если бы они собрались вместе и наняли корабль, к тому времени, как это удастся сделать и прибыть на остров, все уже будет кончено тем или иным образом. Кроме того, существовала вероятность, что, если остров действительно плотно осажден крупным флотом, помощь не сумеет пробиться. Удивительно, но спустя всего несколько дней спешивший на помощь корабль сумел пробиться сквозь блокаду и вошел в торговый порт. Это была сицилийская каррака, груженная зерном и доставившая подкрепление, что было очень полезно для поддержания морального духа защитников острова.

В тот самый день, когда д’Обюссон написал письмо братьям, со стороны турок прибыл очень странный перебежчик и попросил впустить его в город. Оказалось, что это не кто иной, как мастер Георг, знаменитый германский эксперт-артиллерист, считавшийся главным специалистом по конструкции пушек и ведению обстрелов. Как и многие, служившие в армии турок, он был христианином. Он сказал д’Обюссону, что не смог остаться равнодушным к судьбе своих собратьев по религии и пожелал присоединиться к ним. Д’Обюссон радушно встретил его и принял предложение, но одновременно отрядил шесть рыцарей для его охраны, велел им не спускать с него глаз и докладывать обо всем, что он делал и говорил. Д’Обюссон был умным и осторожным человеком, и дезертирство столь крупной фигуры показалось ему подозрительным. Тем временем обстрел башни Святого Николая продолжался, и было очевидно, что вскоре турки пойдут на штурм.