Владимир Трошин - Княжич [СИ]

Этот день был отдан новичкам для отдыха. Им показали места для сна на нарах, расположенных в одном из строений. Несмотря на усталость, любопытство свойственное молодым здоровым натурам, заставило друзей обойти всю территорию мастерских. Попавшийся им Сашка, соскучившись по своим сверстникам (в мастерских работали ремесленники в основном старше тридцати лет) напросился на роль добровольного рассказчика. Через деревянные ворота он провел их на территорию внутри забора. Сидевшие у ворот на цепи два огромных волкодава, зарычали, увидев незнакомцев.

— Не бойтесь! Сейчас они вам ничего не сделают! — успокоил своих новых друзей Сашка. — А вот ночью, когда их спустят с цепи! — рассказчик сделал страшное лицо, — порвут!

Охраняемая территория, почти сплошь была заставлена огромными глиняными чанами, доверху заполненными мутной жидкостью. Это от них исходило зловоние окружающее мастерские. Там же стояли навесы, под которыми на решетчатых помостах были разложены для сушки готовые шкуры. Васька рассказал, что в чанах находятся разные жидкости. Часть из них заполнена сильным раствором соли, в котором шкуры вымачивают перед дублением около месяца, после чего их помещают в чистую воду. После того как часть соли уйдет из шкур, они переносятся в чаны с раствором известняка. Известняк смягчает шкуры и сопутствует выпадению из нее волос.

Рядом с чанами с известковой водой они увидели несколько мастеровых, скребущих ножами, разложенные на столах кожи.

— Выскабливают остатки жира, тканей и волосы! — пояснил Сашка. — Завтра и вы будете заниматься этим!

Выскоблив нужное количество кож, ремесленники помещали их в чаны, заполненные дубящими веществами. От Сашки друзья узнали, что шкуры постепенно перекладываются из чанов с более слабыми растворами в чаны с более сильными.

— Кожа после этого получается тягучая как смола и очень мягкая! — похвалился своими познаниями Сашка. — Ее еще натирают маслами и воском. Потом окрашивают. Но не здесь. Красильня за забором!

— А как часто меняют воду в чанах? — поинтересовался практичный Васька.

— Примерно раз в месяц! Тяжелая это работа, чистить и наполнять эти чаны. Кожевенное дело требует большого количества воды. Для этого сюда и канал прорыли! — ответил все знающий юноша.

Утром следующего дня, сразу после третьих петухов, под зычный голос Акима, уже зная, какой труд их ждет, друзья приступили к работе.

Уже месяц работали в мастерской друзья. Верхняя одежонка, которую им выдал Аким, очевидно из обоза с награбленным, кое-как защищала от ночных заморозков. Сносная еда восстановила их упавшие за время голодного марша по степи силы. Огрубевшие от работы руки покрылись мозолями, окрепли мышцы. Но это не радовало друзей. Переговоры о выкупе до сих пор не начались. Встревожило их и то, что Сашка рассказал им про Хасана и Акима. Оказывается влиятельный вольноотпущенник, никакой не Хасан, а бывший боярский холоп Мирошка Ондреев. Своей деловитостью и безжалостной строгостью к подчиненным, он так понравился Асан-мурзе, что тот за такие заслуги сделал бывшего боярского холопа одним из своих первых помощников в хозяйстве. Мирошка-Хасан быстро пошел в гору, когда, добровольно приняв магометанскую веру, сразу же получил свободу. По Корану, принявшие ислам, не могут быть рабами. Мурза так уверился в Хасане, что выдал за него замуж свою дочь Фатиму. Принять ислам уговаривал мурза и Акима Болотова. Тот каждый раз отказывался, все больше раздражая мурзу. Товарищи Акима, друзья-кожевенники из Коломны, разыскали его в Крыму и пытались выкупить из плена. Мурза, не желающий терять хорошего мастера, по совету Хасана, заломил за него непомерный выкуп. Верные друзья, заложив свое имущество, с трудом собрали назначенную цену. Хитрый татарин, не ожидавший такого поворота дел, отказался от своих слов и оставил Болотова у себя. После этого у него не осталось никаких надежд на освобождение. Может и их ожидает участь верного православию христианина?

Но в один из ноябрьских вечеров их сомнениям был положен конец. Вечером, Болотов, разрешил им закончить работу еще до заката солнца:

— Приведите себя в порядок. Завтра пойдете со мной в город. Асан-мурза с утра будет ждать вас!

Рано утром следующего дня, по знакомой дороге вдоль берега реки, Аким повел друзей в город. Солнце еще только вышло из-за горизонта, и роса на траве сверкала всеми цветами радуги. У Васьки настроение было приподнятое, на его лице застыла радостная улыбка. Он был рад тому, что хоть на немного вырвался из мастерских. А Андрей был сосредоточен и мрачен. Он понимал, что разговор с мурзой будет непростым, тяжелым, и прокручивал в голове возможные варианты вопросов и ответов. Как быть с выкупом за Ваську? Ведь Васькин дядька ни копейки не даст за него! Он уже предупредил друга, чтобы тот на вопросы мурзы всегда отвечал, что о его выкупе позаботятся родственники княжича.

На этот раз они вошли в дом с парадного входа. В него вела деревянная дверь, украшенная резным геометрическим орнаментом, с двумя металлическими кольцами, служившими одновременно и ручкой, и колотушкой. Аким дважды постучал кольцом по дереву двери. Очевидно, их ждали. Слуга, открывший дверь, рукой показал им: "Проходите!". Пройдя внутрь, друзья оказались в небольшой прихожей. Для выхода из нее, очевидно во внутренний дворик имелась еще одна дверь. Внутрь первого этажа вел глухой коридор. На второй этаж можно было подняться по деревянной винтовой лестнице с перилами. Поверхность полов везде покрывали ковры.

— Снимайте обувь ребята! — потребовал Болотов, освобождаясь от сапог. — И ждите меня здесь!

Болотов ушел внутрь коридора, а ребята, сняв латанные-перелатанные в мастерских сапоги, выставили их подальше от двери. Оставит слуга дверь открытой, могут и стащить!

Аким вернулся быстро:

— По одному! Кто первый?

Андрей вздохнул с облегчением:

— Я пойду первым! Асан-мурза один?

— Нет! С ним торговец, скупающий у Асан-мурзы живой товар оптом, карасубазарский еврей Барух! Иди сам по коридору, он выведет тебя в гостевую комнату.

Коридор привел Андрея в проходную комнату, вокруг которой располагались другие комнаты. Княжич остановился в нерешительности. Куда идти дальше? Из одной из комнат с открытой дверью, раздался повелительный голос мурзы:

— Подойди к нам, юноша!

Андрей вошел в большую, богато обставленную комнату. Оштукатуренные стены комнаты были украшены изречениями из Корана, написанными каллиграфической вязью. Напротив входа размещался камин, облицованный дорогой голландской плиткой. По периметру комнаты, вдоль всех стен стояли инкрустированные золотом и обшитые зеленым бархатом длинные тахты. В стенных нишах над ними размещалась посуда из китайского фарфора. Пол покрывали дорогие персидские ковры. Оконные ниши украшали кружевные бельгийские занавески. У противоположной окнам стене, опершись на подушку, возлежал на тахте сам Асан-мурза. Напротив него, на низком столике стоял кальян. Время от времени мурза подносил мудштук курительного прибора к своим губам и с наслаждением вдыхал горячий дым. Мурза пребывал в состоянии блаженства, обязанного своим происхождением, прежде всего наличию опиума в курительной смеси. Явно не в своей тарелке чувствовал себя его сосед, член общества сынов Израиля города Карасубазар достопочтенный Барух. Сидя на соседней тахте, он ерзал из стороны, в сторону пытаясь уклониться от клубов выдыхаемого мурзой ядовитого дыма, каждый раз, когда они направлялись в его сторону. Огромный желтый тюрбан на его голове выписывал в воздухе движения непонятной траектории. Барух был раздражен, но каждый раз изображал улыбку, когда их с мурзой взгляды встречались. Уж очень он ценил мурзу за то, что тот, не торгуясь, продавал ему после каждого набега на Литву, Польшу и Московию дешевый живой товар. Только поэтому он не отказался от его предложения стать посредником в деле выкупа двух русских пленников и установления его максимальной цены. У Асан-мурзы были некоторые сомнения в правдивости того, что ему говорил княжич. А хитрого Баруха, был уверен мурза, юнцы, даже если захотят, не проведут.