Владимир Трошин - Княжич [СИ]

"Где это в Киеве увидишь такой белый, чистый снег?" — восторженно подумал он. Князь хотел обратно сесть в кресло, но увидел, что слева, на протоптанной в снегу дорожке, перед воротами замка стоит какой-то человек и безуспешно стучит в окованную железом дубовую дверь. Понаблюдав за ним некоторое время и видя, что никто его не пускает внутрь, Константин Константинович закрыл окно. Взяв со стоящего рядом, покрытого малиновой бархатной скатертью стола, бронзовый колокольчик, потряс им. На звон колокольца открылась дверь за закрывающей ее широкой портьерой и из-за нее появилась прилизанная голова его слуги, Войны:

— Что угодно ясновельможему пану?

— Кто этот человек? — спросил князь, показав головой в сторону окна.

— Какой такой, человек? — изобразив непонимание на лице, переспросил Война.

— Тот, который стоит у ворот замка! — подсказал князь.

— Ах, этот! Михелька! — догадался слуга. — Корчмарь со Старожидовской улицы. Говорит, что ему срочно надо переговорить с паном с глазу на глаз!

— О чем? Какие у него могут быть вопросы ко мне? Может, ему нужен эконом? — возмутился князь. — Так гоните его взашей! Пусть приходит после Рождественских праздников!

— Да, нет ясновельможий. Говорит, что хочет передать лично в руки пану письмо от его родственника!

Ответ слуги заинтриговал Константина Константиновича: "Что это за родственник, который хочет общаться с ним через какого-то еврея?".

Любопытство перебороло в нем надменность господина, и он приказал слуге:

— Проведи его ко мне!

Очень скоро князь услышал в прихожей, стук сапог гостя, отряхивающего с них снег. Еще через какое-то время, он увидел его самого. Склонив в изящном поклоне голову, в кабинет вошел среднего роста молодой мужчина, богато одетый по еврейской моде. На нем была лисья шуба с отложным воротником. Голову украшала меховая шапочка также из лисьего меха. Сквозь распахнутые полы шубы виднелся жилет из черного атласа с белой накрахмаленной рубашкой и штаны до колена из бархата темно-синего цвета, продолжавшиеся белыми носками и малиновыми башмаками с клювообразными загнутыми носками. Бедра мужчины опоясывал черный шелковый плетеный пояс с кистями. С шеи на жилет спускалась массивная золотая цепь. В левой руке он держал свиток, очевидно с письмом.

"Однако какой франт! — с неприязнью подумал князь. — Литовский статут(55) ему не указ!".

— Долгого здравия ясновельможему пану от Михельки! — вымолвил гость. — Соизволит ли пан ознакомиться с письмом сына, его безвременно умершей племянницы пани Лидии?

Острожский изумленно поднял брови: "Что за чушь? По его требованию, ему официально сообщили из Москвы о том, что Андрей убит, позарившимся на его добро

русским разбойником! Надо бы высечь этого обманщика-еврея и выгнать со двора!".

И все же, что-то заставило его молча взять свиток из рук франтоватого посетителя.

— Пусть подождет в прихожей, пока я не распоряжусь! — приказал он слуге, стоявшему за Михелем.

Слуга и еврей вышли. Сев за стол, князь ножом для бумаги разрезал шелковую нить стягивающую свиток и с жадным любопытством набросился на его содержимое. Чем дольше он его читал, тем больше верил написанному. К тому же письмо на чистейшем русском языке и почерк такой же, как у Андрея! И все же, князь решил посоветоваться с не раз выручавшим его в таких сложных делах мудрым советником Мотовиллом. Вызванный к князю Мотовилл, ознакомившись с письмом, все понял и внес свои предложения, с которыми князь согласился.

Михельке разрешили войти в кабинет. На этот раз разговаривал с ним Мотовилл.

— Князь согласен на выкуп Андрея и его друга. Но, прежде всего, хотел бы уточнить кое-что!

— Я весь во внимании! — согласился Михель.

— Из письма мы узнали, что Андрей находится в плену у татар в Крыму в городе Карасубазаре. Цена за выкуп его и друга из плена конечно непомерная. Но князь Острожский богат и щедр и даже эти деньги для него сущие гроши. Тем не менее, он не любит, когда его обманывают. Мы с князем так поняли, что выкуп, 1200 злотых червонной монетой должны заплатить тебе. А ты, отправившись в Крым, в Карасубазаре отдашь их Асан-мурзе, который

отпустит пленников, выписав для них ханское разрешение на выезд из Крыма. Ты же и доставишь их в Острог! Так?

— Так! — спокойно ответил Михель, еще не понявший к чему ведет разговор хитрый советник князя.

— А если Асан-мурза нарушит свое обещание и, получив деньги, не отдаст пленников

тебе? Что тогда?

— Спросите у любого раввина! Каждый ответит, что честнее Михеля нет ни одного еврея в Литве. За эти деньги я буду отвечать своим имуществом! — ответил возмущенный Михель.

— А какое может быть у еврея имущество? — ехидно заметил Мотовилл. — Несколько лавок и корчма в аренде не стоят и 100 злотых. Что еще у него можно найти? Часть из того,

что выжимает он, из русских арендаторов-крестьян пользуясь тем, что является фактором —

доверенным лицом какого-нибудь ленивого польского шляхтича, обложившего налогами земли, водоемы, сенокосы и даже православные церкви? Не держит ли достопочтенный Михель у себя дома ключи от православной церкви так же, как ключи от амбара, открывая ее для службы по своему желанию, в зависимости от уплаты прихожанами соответствующей суммы?

Михель вспыхнул от возмущения. Никогда, ничем таким он не занимался! Да и не еврей-управляющий устанавливает непосильные и унизительные поборы для крестьян, а алчный и ненавидящий православных шляхтич — католик! Михель, как мог, сдержал себя, понимая, что все равно ничего панам не докажет.

— Но мы знаем, что у тебя есть вещи, за которые ты все отдашь! — сообщил советник.

— Какие? — удивился Михель.

— Как какие? Ворочаешь такими делами, а не знаешь? — рассмеялся Мотовилл. — Самые большие драгоценности в твоем доме: ненаглядная жена и любимый сын!

— Я не собираюсь их закладывать вам! — не выдержав, огрызнулся Михель.

— Значит, ты пришел сюда, чтобы обмануть вельможного пана? — сделал злое лицо советник. — С соизволения князя я сейчас вызову слуг, чтобы они отволокли тебя на конюшню и засекли за обман до смерти!

Перепуганный франт упал на колени перед Острожским:

— Смилуйся ясновельможий пан, я и в мыслях не имел ничего, чтобы обманывать кого-либо!

— Поздно Михель! Молись своему Богу! — злорадствовал Мотовилл.

— Хорошо! Берите в залог и жену и сына, — поняв, что советник все равно добьется своего, взмолился поникший Михель. — Только дайте слово, что будете относиться к ним хорошо!

На этом обе договаривающиеся стороны пришли к взаимному согласию. По приказанию князя в кабинет внесли из казны 1200 злотых в четырех кожаных мешочках и под расписку передали Михелю. Князь Острожский рекомендовал убыть в Крым с ближайшим купеческим обозом, предоставив ему двух вооруженных слуг для охраны от разбойников в дороге. Пересчитав содержимое мешочков, понурый Михель вместе со слугами князя, поехал домой, чтобы перевезти супругу и сына в одну из многочисленных комнат замка, где они будут находиться на положении заложников до возвращения пленных.