Кристиан Жак - Фараон [litres]

– Это будет… очень тяжело!

– Что ж, пусть! Главное – добиться результата. Пока мы строим жилища для богов, нашу страну не постигнет несчастье.

– Мне страшно.

– За себя?

– Нет, за тебя. Боюсь, я и другие – мы не такие большие мастера, как ты представляешь.

– Одиночество – отличительная черта царей, Минмес, но я не буду править в одиночку. Без тебя, без всех вас мои решения станут пустым звуком.

– А если мы тебя разочаруем?

– Делайте все по плану, который я начертал, глядя на звезды, где блещут души моих предков.

Минмес смотрит на меня так, словно в первый раз видит. Между нами, как ни крепка наша дружба, разверзается пропасть. И эта пропасть будет только углубляться – чем больше будет расти моя требовательность.

– Но кое о чем я все-таки жалею, – признается Минмес. – Что я отныне не твой виночерпий.

– Я не снимал с тебя этой тяжкой задачи! Дурное вино, испорченное кушанье или, еще хуже, рыба, и первым отвечать тебе!

Услышав это, Минмес широко улыбается. Иметь такого друга – мое сердце наполняется радостью…

Боевая тревога!

Организовывая масштабное пиршество в честь победы при Мегиддо, Старик сбился с ног. Ему, помощнику главного снабженца, поручили выбрать лучшие вина – без права на ошибку. Впору было пожалеть о военном времени, когда он вставал поздно и мог себе позволить продолжительный отдых. Снова жизнь его преисполнилась волнениями, и энергичность царя, внешне такого спокойного, обещала, что очень скоро дворец превратится в гудящий улей.

Будучи не в состоянии перепробовать содержимое каждого кувшина, Старик позвал Северного Ветра и разложил перед ним пробки от тех, в которых содержалось, по его прикидкам, самое лучше вино. Ослик деликатно трогал мордой каждую пробку и выносил вердикт.

Левое ухо поднялось один-единственный раз. Старик проверил – невообразимая кислятина!

– Вот почему он всегда оказывается прав?

Но сейчас было не время для столь глубоких вопросов. Драгоценные горшки следовало побыстрее доставить во дворец. Десятки слуг уже готовили большой пиршественный зал – расставляли низкие столы, усыпали главный проход цветами. Знаменующий триумф фараона и настоящее начало правления третьего из Тутмосов, этот пир запомнится надолго.

Главный дворцовый управитель Кенна от нетерпения приплясывал на месте.

– Тебя только за смертью посылать! Вина достойные, ты уверен?

– Ты лучше смотри, чтоб на кухне лук не подгорел! Я свое дело знаю!

Во всех провинциях народ праздновал победу, на все лады прославляя достоинства и храбрость своего фараона.

Тутмос – непреодолимая стена, оберегающая его и ограждающая Египет от врагов…

В царском дворце в Фивах пир был совсем не похож на тот, что предшествовал отбытию армии в Мегиддо. Ни намека на тревогу; авторитет нового владыки достиг недосягаемых высот. Гости состязались между собой в элегантности нарядов, пили и ели вволю и даже сальные шутки встречали смехом…

Меритре выступила блестяще. Ее вокализы ошеломили слушателей, а красота очаровала даже самых суровых мужчин. Многие заметили, какие взгляды она бросала на государя, который, впрочем, остался безучастен. Что до оркестра, которым дирижировала арфистка Сатья, он превзошел себя, исполняя мелодии, почти все энергичные, за исключением единственного соло на арфе, задумчивого и печального, прозвучавшего перед подачей десертов.

В этот раз после застолья гости Тутмоса задержались в саду, где им подали алкогольные напитки и сладости.

Минмес приблизился к царю, который, переговорив коротко с первым министром, направился было в свои покои.

– По словам Старика, вы с народом Египта сейчас переживаете настоящий медовый месяц. Но терпение твоих подданных на исходе: тебе нужно как можно скорее выбрать великую царскую супругу. И в этом походе армия тебе не поможет…

Настроить большую арфу – задача не из простых. После концерта в царском дворце Сатья занялась любимым инструментом. Она играла еще и на флейте, но предпочитала ей гармоничные звуки, извлекаемые из струн, которые ласково перебирала с детства.

Когда госпожа Хюи почтила ее, сделав солисткой Амона, она едва не лишилась чувств – принадлежать к такой элите? Хватит ли у нее сил? Зная строгость руководительницы и не желая ее разочаровывать, Сатья с головой окунулась в работу, в чем ей помогала Меритре, дочь госпожи Хюи. Никаких привилегий от матери Меритре не получала, даже наоборот – та всегда требовала от нее больше, чем от остальных.

Девушки прекрасно поладили: часто ужинали вместе, охотно плавали в бассейне загородного дома госпожи Хюи, и обе страстно любили музыку. К отчаянию родителей, о замужестве речи не шло. Слишком занятые своим искусством, Меритре и Сатья днями пропадали в храме, а по вечерам часто давали концерты в домах вельмож, так что времени на любовь совсем не оставалось.

Во время концерта, оправдывая свою репутацию человека сдержанного, фараон бесстрастно внимал музыкантам и певице. Но разве мог он не оценить уникальный голос Меритре, безупречную красоту ее тела? Сатья, утомившись от выразительных и быстрых мелодий, совершила ошибку, исполнив протяжную и печальную композицию, мало подходящую случаю. Упрекая ее за то, что разрушила атмосферу праздника, подруги-исполнительницы вернулись к веселой музыке.

Меритре очень устала накануне, а потому в это утро баловала себя отдыхом. Сатья, которая ночью почти не спала, предпочла настроить арфу в зале, отведенном для оркестранток.

– Простите за беспокойство!

Девушка в изумлении обернулась.

Перед ней стоял невысокий, коротко стриженный мужчина в простой тунике.

– Кто вы такой?

– Минмес, царский виночерпий.

Сатья узнала близкого друга царя, столь же влиятельного, как и первый министр, которого он рано или поздно сменит на должности. Это неожиданное посещение не предвещало ничего доброго: неутомимый труженик, хлопочущий с вечера до утра, Минмес не делает визитов вежливости и тем более не явился бы без веской причины к простой арфистке. Девушка совсем растерялась, а потому ответила чуть ли не с недовольством:

– Я… я занята, очень занята!

– Вчера вы дали прекрасный концерт! Нашему государю очень понравилось, особенно та печальная мелодия, столь виртуозно вами исполненная.

Что тут ответишь? Сатья ограничилась смущенной улыбкой, надеясь, что на том разговор и закончится.

– Его величество желает снова услышать мелодию, которая так его растрогала. Не согласитесь ли вы явиться во дворец сегодня вечером и сыграть для царя?

От неожиданности Сатья лишилась дара речи.

– Вы согласны? Благодарю! Стражникам скажете, что это я вас пригласил. Я выйду и провожу вас к фараону.