Кристиан Жак - Фараон [litres]

– Что ж, подождем. А потом уж я буду что-то предпринимать.

Разговаривать с родителями бесполезно – они с ума сойдут от радости и станут принуждать ее принять это необычайно лестное предложение. Сатья не находила себе покоя. Нужно посоветоваться, услышать мнение – и не чье-нибудь, а ближайшей подруги Меритре, дочки наставницы храмового оркестра. Некоторые считают, что она влюблена в Тутмоса, – да она и вела себя соответственно на пиру в честь победы при Мегиддо.

Вопреки всему, Сатья решилась на искренний разговор и отправилась в загородный дом госпожи Хюи. Дочь жила с матерью и покинула бы ее только для того, чтобы выйти замуж и завести собственный очаг.

Меритре, обнаженная, купалась. Идеальная фигура, бездна обаяния, острый ум… При виде подруги она вышла из воды, накинула тунику из прозрачного льна и увлекла Сатью под сень беседки с тонкими деревянными колоннами. Слуга поспешил подать девушкам фруктовый сок.

– Ты выглядишь озабоченной, Сатья!

– Поклянись, что мы и впредь останемся подругами.

– Что случилось?

– Что бы я тебе ни сказала, поклянись!

– Клянусь. А теперь объясни!

– Царь призвал меня во дворец. Хотел услышать протяжную печальную мелодию, которую я исполнила на пиру. Представь мое волнение! Я думала, что не смогу.

– И… у тебя получилось?

– Более или менее… Но это был всего лишь предлог.

Меритре нахмурилась:

– И что же на самом деле было нужно фараону?

– Он предложил мне стать великой царской супругой.

Молодая певица не могла прийти в себя от изумления.

– Ты… ты это серьезно?

– Я должна дать ответ до новолуния.

Взбудораженная Меритре выскочила из беседки и принялась расхаживать взад-вперед. Через несколько минут она вернулась к подруге.

– И что ты решила?

– А что ты посоветуешь?

Певица закусила губы.

– Ты любишь царя, Меритре.

– Как и все его подданные, как…

– Ты любишь его по-настоящему, правда?

– Другого мужчины в моей жизни не будет! И никто, даже мать, не сможет заставить меня выйти замуж.

– Тутмос знает о твоих чувствах?

– Не имею понятия. Все равно он выбрал тебя.

– А если это его ошибка?

Меритре смерила подругу долгим взглядом:

– Он не ошибся. Ты – царица, Сатья!

Госпожа Хюи никогда еще не видела дочь такой подавленной.

Обычно жизнерадостная, Меритре напевала песни, которые в это время разучивала, прорабатывая мельчайшие нюансы… И вдруг – эти бесконечные слезы!

С тех пор как умер муж, Хюи пользовалась полным доверием дочери. Очень требовательная в том, что касалось музыки, матерью она была понимающей и снисходительной.

Сдавленным шепотом попрощавшись, Сатья выбежала за ворота.

– Что рассказала твоя задушевная подружка?

– Ничего, мама! Ничего! – рыдая, отвечала Меритре.

– И это «ничего» так тебя расстроило…

– Это я от усталости. Мне уже лучше.

– Может, расскажешь правду?

– Лучше дай мне слова новой песни, я буду репетировать!

Меритре взяла себя в руки – как и подобает благовоспитанной девушке, хозяйке своего настроения. Мать не стала настаивать. Принесла листок со словами, хотя все ее мысли были о том вечере, когда Меритре бросала на царя влюбленные взгляды, а тот оставался безучастен, хотя все знали – он как раз подыскивает себе великую царскую супругу.

Неужели Сатья – его счастливая избранница? То, что она скромного происхождения и бесприданница, значения не имеет. Меритре отвергнута, а выбор пал на ее лучшую подругу? Меритре – униженная? Меритре – отчаявшаяся?

Оба, Минмес и первый министр, не смеют шелохнуться. В холодной ярости царь не потерпит возражений, настолько точной была его критика тех пробелов, которые обнаружились в отчетах наместников провинций. Пробелов, о которых эти два достойных чиновника ни словом не упомянули.

Однако умелое управление провинциями, располагавшими определенной автономией, являлось одним из главнейших условий процветания Двух Земель. Как только где-то возникала проблема, ее срочным образом решали; поэтому фараон часто выезжал, чтобы встретиться с наместниками, испытывающими затруднения, и, приняв нужные меры, восстановить равновесие.

В последних отчетах ничего тревожного как будто бы и не было, однако Тутмос, благодаря своей привычке читать сложные тексты, сумел отделить главное от второстепенного, уловить подтекст. В бумагах по трем провинциям – одной в Нижнем Египте и двух в Верхнем – не было точных сведений о запасах зерна и прогнозов по предстоящему урожаю овощей.

Мелочи, казалось бы? Но они внушали тревогу.

– Я отправлю в администрации этих провинций запросы, пусть уточняют! – заявляет Узер. – И быстро. В противном случае виновных накажем!

Первый министр уходит. Минмес не знает, куда девать глаза.

– Я подаю в отставку.

– Не говори глупостей. Лучше доведи до ума план строительства на ближайшее время!

– Но я подвел тебя, я…

– И это еще не раз случится! Положение только ухудшится, если все мы одновременно потеряем бдительность. Боги уберегли нас от этого несчастья.

Обещая себе не допускать больше таких промашек, Минмес погружается в работу. Теперь он твердо уверен: у Египта есть царь, способный им управлять.

Завтра новолуние. Оно символизирует воскрешение Осириса. Непрерывные трансформации этого светила, небесной обители бога Тота, делают зримыми великие тайны для тех, кто умеет видеть…

Благодаря быстроте гонцов, наместники провинций сообщили первому министру все недостающие сведения. И их сравнение с результатами прошлого года доказывает их достоверность. Тем не менее я прошу Узера съездить на места и убедиться, что все в порядке.

Приходит Минмес:

– Сатья просит аудиенции.

– Проводи ее в сад. Я тоже иду!

Наша последняя встреча наедине обещает быть краткой… А потом, связанный узами брака с женщиной, имени которой я пока не знаю, я буду видеть арфистку только в храме и на парадных пирах.

Вода большого пруда поблескивает в лучах утреннего солнца. Под аккомпанемент птичьего пения Сатья, легкая, неземная, идет мне навстречу. Как мне нравится эта ее серьезность, излучаемый ею свет!

– Спасибо, что вернулась.

– Разве вы не просили меня дать ответ?

– Еще раз прогуляемся вдоль пруда. Ты не против?

– С радостью!

Рука об руку мы гуляем по этому маленькому раю.

– Ты… все обдумала?

– Да, я все обдумала.

Легкая улыбка девушки застает меня врасплох.

– И каково твое решение?

Она берет меня за руку.

– Ты хочешь сказать, что…

– Единственная милость, о какой я прошу, – это чтобы я могла впредь играть на арфе для фараона! Для него одного!