Кристиан Жак - Фараон [litres]

Просыпаясь на рассвете под окрики надсмотрщика, не жалевшего палок, Бак поначалу стал для местных крестьян, недовольных, что в округе появились чужаки, чем-то вроде козла отпущения. Но распределением пленников ведали службы первого министра, чьи приказы не обсуждались, так что каждая деревня приняла «пополнение» и смирилась.

Со временем на послушного и трудолюбивого сирийца перестали смотреть исподлобья, а потом и приняли как равного. Правда, ему приходилось работать и в праздники. Ложился Бак последним и, упав на циновку, моментально засыпал. Хозяин фермы на еду не скупился: Бак ел отдельно от других работников, но те же лепешки, начиненные бобовым пюре, жареные кабачки, зеленый салат, копченую рыбу и раз в неделю – мясо домашней птицы.

– Поди-ка сюда! – как-то окликнул его хозяин.

Его, пленника, и вдруг пригласили пообедать за общим столом! Повар подал Баку свиных ребрышек в подливке, и впервые ему было позволено выпить пива.

– Ты хорошо работаешь, парень. Лентяев я не люблю. Если бы ты начал драть глотку, я бы тебя быстренько назад отослал. Но ты стараешься, ходишь за моими коровами, и я доволен. Когда они жалуются на нерадивого скотника, я его гоню. Ты им нравишься, поэтому и служишь. Сегодня я жду писца, который следит за пленниками, привезенными из Мегиддо, – будет про тебя расспрашивать. Скажу, что ты молодец. Еще два хороших отзыва – и ты искупишь свой проступок!

– Искуплю проступок?

– Иначе говоря, сможешь идти куда хочешь.

– А вы? Вы не оставите меня насовсем?

– Это зависит от тебя. Я предложу условия, а уж соглашаться или нет, твое дело. Я скуп, и батраки на моей ферме работают тяжело, но зато и едят от пуза. А теперь хватит болтать! Ешь, и за работу!

Чудом у Бака перестала болеть спина, и он даже почувствовал себя помолодевшим. Он привык к новой жизни и не представлял даже, что в ней что-то изменится. А теперь ему предложили… будущее!

Он подумал о бывшем своем господине, Лузи. Жив ли он? С непокорными пленниками египтяне не церемонились. Приговоренный к каторге, сын правителя, скорее всего, не выжил. Но при первой же возможности Бак попытается это выяснить…

На болотах Дельты пленники трудились особенно тяжело, и надсмотрщики их не щадили. Малейшая проволочка – и тебя бьют палкой. На глазах у Лузи его товарищ свалился в мутную воду и больше не встал. Кусачая мошкара донимала день и ночь, но главную и ежеминутную опасность представляли собой змеи. Многие умерли с тех пор, как сын правителя Мегиддо был низвержен до состояния вьючного животного.

Следуя придуманному в первый же день плану, Лузи притворился отчаявшимся и по первому знаку подчинялся своим мучителям, которые ненавидели сирийцев, но строго следовали уставу. Если бы не регулярные проверки специального командира, пленников передушили бы втихомолку.

В сердце жила одна надежда – выбраться из этого ада живым. Ценой беспрекословного послушания некоторым это удавалось. Обуздав свою натуру, Лузи не отвечал ни на удары, ни на оскорбления, которые только усиливали в нем гнев и желание отомстить – то, без чего ему точно не выжить. Мало-помалу он понял, что и в среде каторжников есть своя иерархия. На самой нижней ступени – собиратели папируса и тростника, которых нещадно кусали насекомые и рептилии. Благодаря молодости и показной покорности этот этап Лузи преодолел без дурных последствий для здоровья. И перешел к следующему – переноске связок папируса, с одной мыслью в голове: не рухнуть под тяжестью вязанки, иначе снова отправят на болота.

Спасала только пища. Не вонючие лепешки, а рыба, разнообразная и вкусная, которую готовил повар, – и это был самый высокий в иерархии пост. Сын правителя Мегиддо с жадностью уписывал все, что дают, дабы подкрепить свои силы…

Лузи опустил вязанку и тяжко выдохнул.

– Эй ты, там!

Главный надсмотрщик – пузатый бородач, подловатый и развратный.

Понурившись, Лузи подошел и замер на почтительном расстоянии.

– Кто-то из вязальщиков сдох, и ты его заменишь. Ну же, пошевеливайся!

Удар палкой – и Лузи взошел на борт большой барки, где пленники крепко связывали между собой вязанки папируса, которые потом погрузят на ослов. Из этого доступного материала ремесленники смастерят дешевые сандалии, веревки, корзины и подставки для письма, какими пользуются писцы…

Эта нелегкая работа требовала силы и ловкости – стоит зазеваться, и глубокий порез обеспечен. Еще на одну ступеньку вверх… Зато ноги сухие, и работать тут полегче.

Глядя, как надсмотрщики уносят умершего от изнеможения сирийца, Лузи ощутил прилив сил. Здесь каждый сам за себя!

Ну конечно, она не согласится! И разве можно ее за это упрекнуть? Зря я так сгустил краски, но мне категорически не хотелось обманывать Сатью, обещая ей спокойную жизнь в роскоши, вдали от реалий власти и дворцовых интриг.

Эта прогулка в саду, в ее обществе – момент невыразимого счастья. Своего рода чудо, в которое мне до сих пор не верится. Она совершенно не такая, как другие женщины. Одновременно рассудительная и порывистая, серьезная и соблазнительная, она обладает магией великой царской супруги, и ее музыкальные дарования обеспечили бы гармонию при дворе, которым так трудно управлять. Но у нее другие мечты, а я предлагаю нескончаемое сражение, в котором она больше потеряет, нежели выиграет.

Отказ Сатьи станет для меня глубокой раной, которая никогда не затянется. И тогда мне придется выбрать кого-то еще – спутницу жизни, которая, если не сумеет как должно исполнять свою роль, то хотя бы будет мне помогать. Претенденток из лучших фиванских семейств хоть отбавляй! Сам закоренелый холостяк, Минмес укажет подходящую, и я приму этот брак по расчету.

Сатья же – просто чудо! Она сильная и в то же время чувствительная и изящная. Ее невозможно подчинить своей воле, направить по пути, который не она сама себе избрала… Вдумчивая, но и жизнерадостная, эта будущая мать семейства достойна того, чтобы стать хозяйкой целой страны. А я не нашел аргументов, чтобы ее убедить!

Минмес кладет мне на стол два десятка папирусов:

– Отчеты наместников по провинциям. Первый министр смотрел и говорит: все в порядке.

– А твое мнение?

– Я с ним согласен. Проверь, и помни о главном и самом срочном деле – нам нужна великая царская супруга.

– Может, займешься им сам?

– Арфистка Сатья тебя не устроила?

– Устроила? Это еще слабо сказано!

– Так ты влюбился?

– А она нет! Со времен наших первых династий закон Маат запрещает подневольные браки, и в первую очередь – фараонам. Сатья не хочет разделить мою жизнь и заботы.

– Твердый и окончательный отказ?

– Элегантная отговорка, скорее… Я жду ее ответа в новолуние.