Эмерсон Хаф - Крытый фургон

Для меня на протяжении всей моей жизни больше не будет никакой другой женщины. Я не могу, не имею права связать тебя какой-то клятвой. Но, если бы я мог, если бы я смел, то я сказал бы: «Подожди ровно год, всего лишь один год — и да поможет Господь нам обоим».

Как ты теперь знаешь, я последовал твоему совету. И совместно с Джимом Бриджером занялся разработкой калифорнийского золота.

Если в Калифорнии, как считает Кит Карсон, действительно имеются большие запасы золота, то я смогу быстро заработать там больше, чем я заработал за всю свою жизнь. Впрочем, два месяца тому назад, ты и так подарила мне больше, чем я мог когда-либо заработать...

Пожалуйста, постарайся как можно дольше сохранить в секрете сведения о найденном в Калифорнии золоте — если это, конечно, возможно. Без сомнения, вскоре новости об этом начнут распространяться по разным другим каналам, но, насколько я знаю, я значительно опережаю любых других искателей счастья. И это всего лишь благодаря тебе. Скоро наступит зима, и во время неё добраться до Калифорнии будет уже невозможно. Я полагаю, что основной наплыв золотоискателей в Калифорнию случится в следующем 1849 году — если, конечно, там к тому времени что-то ещё останется.

Не думаю, что кто-то может разболтать этот секрет. Кит Карсон в настоящее время должен находиться уже на востоке, да к тому же он работает на правительство, и не станет болтать с незнакомцами. Джим Бриджер тоже не станет никому говорить об этом — потому, что он удивительным образом любит тебя, и потому, что если я чего-то найду в Калифорнии, я буду обязан разделить с ним найденное. Меня тревожит лишь одно. Когда я разговаривал с Бриджером, то он сказал мне, что в Ларами Кит Карсон дал ему ещё несколько золотых самородков. Но, когда он стал искать их, ни одного не нашёл. Он грешил на свою жену-индианку, решив, что она взяла самородки. Но он так и не смог ничего выяснить точно. Разумеется, существует лишь один шанс из тысячи, что кто-то прознал про то, что у этой женщины могут быть золотые самородки.

Я направляюсь в долину Сакраменто. И стану искать золото на севере этой долины. Почему я решил делать это именно в этом месте? Потому что так будет чуть ближе к Орегону!

Я нишу тебе так, словно я рассчитываю увидеть тебя снова, словно у меня есть право рассчитывать или надеяться на это. Нет, это лишь молодой Уильям Бэнион — тот человек, которого уже больше нет — мог бы необоснованно рассчитывать на то, чтобы мечтать о наивысшем счастье, которое только может выпасть на долю любого мужчины. В то время как ему следовало бы помнить твои слова о том, что он должен оставить тебя, удалиться туда, где тебя не будет и забыть тебя и постараться покончить с прошлым. Ах, если бы я мог поступить подобным образом! Ах, если бы я не любил так тебя!

Но, рискуя погибнуть вдали от тебя, я должен сказать тебе всю правду. А правда заключается в том, что я никогда не забуду тебя. Правда заключается в том, что я люблю тебя больше всего. Больше, чем кого-либо ещё на всём этом свете.

Если бы я был тем человеком, каким должен был бы являться твой избранник, значила бы что-нибудь для тебя эта правда? Я не знаю и не смею спрашивать. Разум говорит мне, насколько это эгоистично — умолять тебя хранить в своём сердце намять обо мне. Мне же остаётся хранить лишь память о тебе и забыть о тебе живой. Но я никогда не смогу удовлетвориться лишь тем, что мне придётся хранить только память о тебе.

Я испытываю сейчас самую большую боль из-за того, что, возможно, стал вором, похитив то, что никогда не могло принадлежать мне. Поя действительно люблю тебя. До свиданья. Уильям Хейс Бэнион».

Отложив в сторону письмо Уильяма, Молли просидела около часа, почти не шевелясь. Солнце зашло за горизонт. Наступила темнота.

Второе письмо долго лежало рядом с ней нераспечатанным. Наконец она сломала печать и, невольно хмурясь, прочла его в свете костра. Неужели это воля Провидения удержала её, когда она находилась лишь в одном шаге от замужества с этим человеком?

В письме Вудхалла было написано:

«Моя дорогая Молли! Надеюсь, ты прочитаешь это письмо, завершив трудное путешествие из Форт-Бриджера в Форт-Холл.

Говорят, что это жестоко — скрывать от женщин какие-то тайны. Если это так, то я действительно был жесток, хотя моя собственная жестокость — лишь слабое отражение той, которую ты проявила по отношению ко мне. Сейчас я раскрою тебе свою тайну: вместо того, чтобы ехать дальше в Орегон, я повернул на юг и поехал в Калифорнию. Я узнал, что в Калифорнии найдено золото, и решил отправиться туда в надежде быстро разбогатеть. Насколько мне известно, я — первый, кто узнал об этом золоте, если только другой человек, чьё имя я хотел бы изгнать из своей памяти, используя свои обычные нечестные методы, тоже не стал обладателем этого секрета. Если же это так, то, возможно, мы встретимся с ним там, где уже никто не сможет вмешаться в наш с ним спор.

Я не знаю, сколько я пробуду в Калифорнии. Но ты должна быть уверена, что отправляюсь я туда лишь с одной-единственной целью — обеспечить в будущем ту женщину, которую я люблю. Я никогда не отказывался от надежды сделать тебя своей женой и никогда от этого не откажусь. Ты дала мне обещание, и оно остаётся в силе. Наша помолвка никогда не расторгалась. А тот факт, что временные затруднения воспрепятствовали нашему бракосочетанию, не может означать, что наше желание не сможет исполниться в иное время и мы не сможем стать тогда счастливы.

Я рассчитываю приехать в Орегон весьма состоятельным человеком через год или два. Пожалуйста, дождись меня. Я схожу с ума от тебя и считаю минуты, когда я наконец смогу заключить тебя в свои объятия и осыпать тебя тысячью поцелуев. Прости меня за то, что я раньше ничего не говорил тебе о своих планах. Но о них действительно не стоило распространяться. Ты постоянно присутствуешь в моих мыслях, моя дорогая, и всё, что я делаю, я делаю исключительно ради тебя и для тебя.

Пока я не могу тебе больше ничего не сказать. Но при первой же возможности я напишу тебе в Орегон, где ты, насколько я понимаю, вскоре поселишься. Когда закончится моя золотая эпопея в Калифорнии, я рассчитываю поселиться в Орегоне и заняться там юридической практикой — либо в Орегон-Сити, либо в Портленде, который находится недалеко от него. С теми средствами, которыми я буду к тому времени располагать, мы с тобой будем очень хорошо обеспечены.

Да хранит тебя Господь во время твоего путешествия туда. Я люблю тебя сильнее, чем я могу об этом сказать, и мысленно осыпаю тысячи поцелуев.

Твой преданный и нетерпеливый возлюбленный Сэмуэль Пэйсон Вудхалл».

Молли Уингейт протянула руку к костру и швырнула в него одно из двух писем. Сгорая, оно осветило темноту на мгновение вспыхнувшим ярким пламенем.