Сергей Беляк - Адвокат дьяволов. Хроника смутного времени от известного российского адвоката

— Несколько наших ребят работают в МВД на Житной, — продолжал между тем трындеть в телефон мой старый приятель, тоже родом откуда-то не то из Республики Коми, не то из Республики Марий Эл, — один в Верховном суде, есть наши даже в Администрации президента. Кстати, они мне и дали номер твоего телефона — ты у всех на виду. Работают наши и в прокуратуре. Помнишь такую Беллу Аникбязову, Изабеллу? Она сейчас в Генпрокуратуре в звании генерала!..

Беллу я помнил. Она не была моей девушкой, но относилась в студенческие годы ко мне с явной симпатией — читала мои журналистские публикации в местной газете, слушала мои рассказы о битлах и питерских друзьях-музыкантах, помогала в учебе, приглашала к себе в гости (однажды мы даже отмечали вместе Новый год — она, я и ее подруга, с которой они снимали комнату, — полногрудая блондинка откуда-то не то из Астрахани, не то из Волгограда. Вот та мне точно нравилась, но сейчас даже не помню ее имени). А Белла была и симпатична, и стройна, но не трогала мое сердце. Да и ребята, что не прочь были поволочиться за очередной юбкой, как-то ее избегали. «Слишком умная», — услышал я однажды о ней от одного такого факультетного плейбоя.

— Ну, и что Белла? — переспросил я скорее из вежливости.

— Ничего, работает. Она всю жизнь просидела в Вологодской области прокурором по надзору за милицией. И вот перевели сейчас в Москву, квартиру получила небольшую где-то на окраине, — у нее, как я понял, нет никого. Но вроде ребенок есть. А может, и нет… Хочешь, дам ее телефон? Ты же с ней дружил. И мы с ней о тебе вспоминали…

Несколько дней спустя я позвонил Белле и пригласил ее пообедать. Она согласилась. «Тогда и поговорим обо всем, — радостно сказала она. — Мы же с тобой не виделись целую вечность! Хотя я тебя часто вижу по телевизору».

Мы договорились, куда и когда я должен за ней заехать. Она и в самом деле жила где-то в районе МКАД — у черта на куличках. Я с трудом отыскал ее дом, и, превращая колесами машины падающий хлопьями снег в грязную соленую кашу, мы помчались в центр города.

— Что предпочитаешь? Мясо, рыбу? — спросил я Беллу после первых же слов приветствий и дружеских поцелуев. — В какой ресторан?

— Мне все равно, в любой.

— Итальянский, грузинский, узбекский? А может, в японский? — я искренне рад был нашей встрече.

— Да, очень хорошо. Японскую кухню я люблю.

В пути Белла расспросила меня о моей семье и детях, но сама о себе ничего не рассказала, а я не стал спрашивать из деликатности, помня слова нашего сокурсника о том, что «у нее никого нет».

— Но зачем ты ввязался в политику? — спросила вдруг она и усмехнулась. — Твой Жириновский это же — клоун. А Лимонов? Террорист, уголовник. Недавно его фашистские молодчики захватили приемную президента, устроили массовые беспорядки. Знаешь, наверное. Ну, теперь им мало не покажется! Зачем ты с ними связался? Я помню, что ты был такой романтичный, любил музыку, Джона Леннона… Зачем тебе все эти люди?

Я даже не нашелся что на это ответить, ведь рядом со мной сидела и порола откровенную чушь не просто какая-то безграмотная хабалка, а прокурор да еще в звании генерала!

А потом решил ничего и не отвечать, и лишь заметил, что музыку продолжаю любить и даже выпустил к тому времени два собственных альбома.

— Песни мои иногда крутят на радио. Слышала?

— Нет, — Белла зевнула. — Я с подругой часто хожу в Концертный зал Чайковского. Слушаем классическую музыку. Там такие великолепные концерты! Оркестры и дирижеры со всего мира! А еще мы ходим в театр Станиславского, когда там играет Петр Мамонов.

И я понял, что ей глубоко плевать и на мои песни, и на мою работу, и на меня самого.

И тут она выдала:

— Я, если честно, его фанатка.

— Кого? Мамонова?!

— Да. Он такой гениальный! И как музыкант, и как актер.

— Человек он талантливый, — согласился я. — Но ведь Петя — панк. Мне с трудом верится, что ты, прокурор, слушаешь «Звуки Му». Нежели тебе нравятся их песни? И его кривляние на сцене? И в каком, интересно, образе он тебе больше нравится? В образе паралитика? Алкаша? Или дауна?.. Не верю! — я рассмеялся. — Даже я, человек хорошо знакомый с этой музыкой, с трудом выношу не более двух-трех его песен подряд, но чтобы ты!..

— Ну, я не часто слушаю его песни, — пошла на попятную прокурор. — Мне он в первую очередь нравится как актер…

«Господи, — думал я, слушая ее дальнейшие банальные рассуждения о театре, музыке, политике, и еще о чем-то, в чем она явно ни черта не разбиралась. Чего она несет?! И какая фальшь! Неужели это та самая Белла, которую наши ребята, да и я сам, когда-то считали умной?

С которой я встречал Новый год и о чем-то всю ночь говорил? А ведь в студенческие годы я и в самом деле много рассказывал друзьям о Ленноне и ей, наверное, тоже. И ставил на общих посиделках его пластинки, на которых были не только песни о любви, но и “Власть — народу”, “Дайте миру шанс”, “Герой рабочего класса”, знаменитая Imagine , “Ирландское счастье“, “Женщина — нигер этого мира” и та же — “Революция”… И мне всегда казалось, что Белла все это понимала, была любознательной и душевной девушкой, способной на искренние чувства, сочувствие и переживания, жалость к слабым… А теперь злорадствует по поводу ареста мальчишек и девчонок из НБП…»

И вот мы уже сидим напротив друг друга в ресторанном зале и вспоминаем своих однокурсников, медленно перелистывая страницы меню. И я с удивлением нахожу, как мало она изменилась за прошедшие годы.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорю я и хочу продолжить еще про ее прическу, которая точно не поменялась за четверть века, но вовремя спохватываюсь и умолкаю. Все тот же черный кудрявый шар а-ля Анджела Дэвис. Ну, может быть, только чуточку ставший меньше объемом. Мне всегда казались подозрительными мужчины, постоянно берущие в долг деньги, и женщины, носящие одну и ту же прическу.

— Ой, — произносит Белла, игриво поправляя руками этот шар, — я совсем не разбираюсь в японской еде.

— Ты же сказала, что любишь ее! — удивляюсь я.

— Ну… мне нравится, — уклончиво отвечает она.

Я предлагаю ей помощь в выборе блюд, но тут подходит прыщавый официант с вопросом «что будете пить?», и Белла вдруг начинает жеманно расспрашивать его, что бы ей заказать «особенного, что она еще не пробовала», и что это за блюдо такое, и из чего приготовлено вон то, другое, и что бы он мог порекомендовать ей «из наиболее вкусненького на десерт». При этом она все время кокетливо улыбается, постреливая в смущенного паренька подведенными глазками и плавно поводит плечами, то и дело поправляя у себя на груди черную с люрексом кофточку.

Все это выглядит пошло и как-то уж очень… провинциально. Хотя определение это и не совсем точное: провинциальные одинокие дамочки ведут себя подобным образом все-таки с долей легкого юмора, и получается это у них даже как-то мило. Да и позволяют они себе так заигрывать с официантами, лишь когда находятся в ресторане одни, без кавалера или в чисто женской компании. И потому наш официант все время вопросительно поглядывает на меня, пока отвечает на вопросы моей спутницы, а затем с явным облегчением оставляет нас, как только я прошу его принести нам для начала по бокалу вина.