Игорь Болгарин - Горькое похмелье

…Недели через полторы по пыльной дороге брела потрепанная красноармейская часть. Худущие клячи едва тащили тачанки. Передки, полные ранеными и смертельно уставшими, ехали без орудий. Многие шли босиком, а кто-то вспомнил про постолы и лапти. Жались поближе к плавням, но и боялись густых лесочков. В каждом из них могла таиться какая-нибудь неожиданность.

Но вот из плавней вышли двое с винтовками. Стояли, не таясь. Ожидали.

Идущий впереди Сашко Лепетченко еще издали узнал Трохима Бойка и ездового Степана…

Нестор искренне радовался встрече со своими черногвардейцами, вояками из вояк. А что малость потрепанные, так это дело наживное: были б кости, а мясо нарастет.

– Лепетченко! Сашко! Ты, сук-кин сын? Вернулся!

– Так радиограммы по всим линиям… Махно такый, Махно сякый… А тут ще посыльный од тебе. Кажу хлопцам: раз батько зове, значить, мы ему нужни.

– Бросили, значить, Красну армию?

– Та ну ее к свыням, цю армию. Харчей нема, и с боеприпасамы… тоже не жирують. Спод Мариуполя йдем впроголодь. На одной конине. И то, только шоб в животи не сосало. Кажу хлопцам, до батька дойдем – прокорме.

– Харчи найдутся, а с боеприпасами и у нас не жирно.

– Ничого, батько! Раз мы вместе, нам и сам черт не страшный, – вроде даже успокоил Нестора Сашко. – И харчи будуть, и боеприпасы!..

…Потом появился со своим отрядом Каретников.

Завидев рыбацкие хатки среди густой зелени и людей, снующих меж возами, он попытался принять молодецкий вид, приосанился. Но эффекта не получилось! Конь у него был хромой, и сам Семен держал в руках не шашку, а костыль. С его помощью он и сполз с коня.

– Карета! Рад тебя видеть! – пошел навстречу Каретникову Нестор. – Выд у тебя: плакать хочется. И сам з костылем, и коняка калека!

Они обнялись.

– Ты ж у Дыбенка был?

– У нього, заразы. Втеклы.

– Он же хозяйственный командир. Шо ж случилось?

– Слащёв його с Крыму попер. Так Дыбенко все растеряв, даже бронепоезда. У нього тепер всього хозяйства, хиба, шо його баба… Покупалысь мы трошкы в Чорному мори – и хватит. Кажу хлопцям: пошли по домам. А уже в дорози с твоимы посланцамы встрелись…

…Последним явился Щусь:

– Звал, Нестор?

– Звал… Я думав, ты где-то на море?

Подурнел, осунулся красавец Щусь после тяжелых боев. И одет уже был не так лихо, а по форме, как заставляли в Красной армии. Но с «послаблениями» в виде тельняшки, бескозырки и лишней амуниции.

Сзади за Щусем на линейках – отряд таких же чубатых, порядком пообносившихся морячков.

– З-под Харькова явились. Хоть не с моря, зато с моряками! – Обернувшись, Щусь указал на хлопцев с винтовками. – От это и есть мои бойовые корабли з трехлинейным калибром. Хороши хлопцы. Спроси хоть у Май-Маевского. Они ему от души жопу перцем натерли.

Нестор и Федос поздоровались, обнялись: два друга, два соперника.

– А про Черныша, про Фому Кожина почему ничего не говоришь? Они ж вроде як с тобою тогда пошли?

– Мы десь под Синельниковом разошлись. Они в конный полк подались. И пушкарь Тимошенко где-то там. При артиллеристах… Та придуть они, если живы! Як пташечки до своего гнезда прилетять. Красна армия – до Троцкого, а наши путя с нею расходятся. Нам, Нестор, окромя тебя другая дорога не предписана.

Щусь был весел. Помыкался, помотался и уже снова почувствовал твердую землю под ногами: вернулся домой…

…Опустел рыбацкий хутор. На большой поляне остались от костров лишь дотлевающие головешки…

Скрипели возы, выбираясь из плавней на степной шлях. Далеко растянулась колонна. Впереди, в боевом охранении – Задов, Юрко и Аршинов.

Махно и Лашкевич ехали на тачанке вслед за тяжело груженной и накрытой парусиной бричкой. Лашкевич придерживал руками портфель.

– Народ собрався, Нестор, в нас поверил. А боеприпасов нема. Без боеприпасов мы не армия, – негромко и печально говорил Лашкевич. – Когда починалы, и то боеприпасу больше було.

– Ничего, Тимош, волна йдет! – успокоил «булгахтера» Махно. – Тебя попрошу вот об чем… – Батько поглядел на накрытую парусиной бричку. – Ты нашу казну одвези на хутора и где-то там хорошенько припрячь… особенно золото. кто знает, як все обернется? Тут тебе и Деникин, и Троцкий, и Григорьев, и чорт рогатый, так шо гроши нам могут очень даже скоро понадобиться. Это у нас будет казна для третьей революции! – многозначительно добавил он.

– Для якой революции – не знаю, но для боеприпасу на всю нашу армию тут бы хватыло, если б купыть, – ответил Лашкевич. – Только хто його тепер продае, боеприпас?

У развилки нескольких дорог тачанка и бричка остановились.

– Мы с отрядом сюда, – указал Нестор. – На Преображенку и дальше.

– Ты, батько, загляны мимоходом в Ново-Петровку. Хлопци, шо вчора вернулись, кажуть: туда якись комиссары направылись. До того булы в Федоровке, весь хлеб выгребли… Трех дядькив ни за шо ни про шо вбылы. Те хотили хоть по мешку зерна себе оставыть.

– Заедем, – пообещал Махно. – А ты, Тимош, сам знаешь куда. Сопровождающих не даю. Так будет надежнее.

Лашкевич перебрался на груженую бричку, а Степан, который до этого правил ею, вернулся на махновскую тачанку. Пересели на нее и Галина с Феней.

– Колы тепер снова побачимся? – с печалью в голосе спросил Тимош. – А яку ж ответственность ты на мене свалыв, батько, страшно даже подумать.

– Боишься?

– Брехать не стану: боюсь!

– Ничого. Ты не из робкого десятка… Я в тебе верю.

И Махно на тачанке умчался догонять уходящее войско. Лашкевич во весь рост поднялся на бричке, тоскливым взглядом проводил скрывающийся за пригорком отряд. Пыль еще долго висела над пустынной дорогой…

Обогнав своих бойцов, Нестор поравнялся с боевым охранением:

– Лёвочка, хлопцы! Где-то тут будет поворот на Ново-Петровку. Не проехать бы мимо.

– Я знаю, – откликнулся Юрко. – Шо, батько, на Ново-Петровку пидем?

– Говорят, там якись зловредни комиссары завелись. Надо б нам на них посмотреть.

Армия Махно двинулась в степные районы, туда, где, по рассказам селян, хозяйничали отряды «продовольственной диктатуры».

В селе Ново-Петровка на пыльной площади собрались две группы людей. На одной стороне стояли небогато одетые селяне, на другой – компания поменьше: продармейцы, одетые, впрочем, также небогато. А посредине площади, как самый важный гость, на селян глядел пулемет «Максим», при нем два человека расчета и командир в новой защитной рубахе, в ремнях, с красочной нашивкой на рукаве. На нашивке выделялась красная звезда с расходящимися голубыми лучами. Но самое главное – буквочки по кругу. Маленькие такие буквочки – «РВТ». И никто из селян не знал, даже не догадывался, что означали эти буквочки. А означали они принадлежность отряда к Революционному военному трибуналу и, стало быть, эти люди могли судить прямо на месте и тут же приводить приговор в исполнение.