Юлия Латынина - Христос с тысячью лиц

И как из раннего назорейства сложилась христианская церковь?

Об этом – в следующей книге.

Книга Еноха цитируется, как правило, по единственному российскому переводу А. В. Смирнова, выполненному в 1888 г. Перевод Смирнова выполнен с эфиопской книги Еноха, впервые опубликованной в начале XIX в. Для своего времени он был замечательного качества. С тех пор, однако, нам стало известно значительно больше вариантов текста, и в случае разночтений автор оставляет за собой право пользоваться текстом: George W. E. Nickelsburg and James C. VanderKam. 1 Enoch: The Hermeneia Translation. Fortress Press, Minneapolis, 2012. На сегодняшний день это наиболее точный перевод, учитывающий все варианты и разночтения. Кроме того, в русском и западном переводах приняты разные разбиения: перевод Смирнова разбит на 20 главок, западный – на 107. Для удобства читателя автор указывает оба варианта нумерации, сначала русский, потом западный.

История находки в Наг-Хаммади сама послужила предметом увлекательного расследования одного из ее главнейших исследователей Джеймса Робинсона, изложившего свои детективные изыскания в James M. Robinson. Hag Hammadi: The First Fifty Years, Institute for Antiquity and Christianity, 1995. М-р Робинсон даже уговорил Мухаммеда Али вернуться на место его открытия. Для этого ему пришлось уговорить сына убитого: «Я должен был поехать в Хамра-Дум, найти там сына Ахмада Исмаила, человека, которого зарубил Мохаммед Али, и получить от него заверение в том, что, поскольку он уже стрелял по похоронной процессии семьи Мухаммеда Али, ранив самого Али и убив члена его клана, он считает инцидент исчерпанным. Тем самым соображения чести освободят его от необходимости напасть на Мухаммеда Али, ежели он вернется к подножию утеса. Я принес эти добрые вести самому Мухаммеду Али, который в ответ расстегнул рубаху, продемонстрировал мне шрам на груди и похвастался, что он был ранен, но не убит, и заявил, что ежели он когда-либо увидит сына Ахмада Исмаила снова, то он порешит его на месте. После демонстрации этого хвастливого бесстрашия его удалось убедить приехать к утесу, неузнаваемого в моей одежде, в правительственном джипе, со мной на стороне, откуда могли прилететь пули из деревни, и с ним на безопасной, глядящей в сторону утеса стороне, на заходе солнца во время Рамадана, когда все мусульмане сидят дома и насыщаются после длительного поста в течение всего дня». В последнее время появилось много статей, критикующих расследование Робинсона за неполиткорректность и «предвзятое колониальное отношение». Г-н Робинсон рассказывает, что арабы занимаются кровной местью и не понимают ценности древних книг: стало быть, это неправда! (См., например: Nicola Denzey, Justine Blount. Rethinking the Origins of the Nag Hammadi Codices. JBL 133, no. 2 (2014): pp. 399–419.)

Напомним, что в иврите, как и во всех семитских языках, носителем смысла является трехбуквенный корень, состоящий из одних согласных. Гласные подставляются в этот корень по мере грамматической надобности. Корень ЦДК имеет значение «справедливости», «праведности», «правосудия». «Цедака» – это справедливость или правосудие, а также милостыня. Праведник – это, строго говоря, «цадик». А «Цадок» – это имя первосвященника царя Соломона, потомки которого до времени Маккавеев одни и имели право становиться первосвященниками. Дело также осложняется тем, что прозвище основателя «четвертой секты» Цадока дошло к нам только через греческий, где буквы «ц» нет, и поэтому в греческом тексте Флавия оно имеет вид «Садок». Таким образом, прозвище основателя «четвертой секты» Цадок было бы логично перевести на русский каким-нибудь чуть косо звучащим словечком, например «Справедливец» или «Праведнец».

Напомним, что римская провинция Азия (бывшее Пергамское царство) в I–II вв. н. э. занимала западную часть Малой Азии и граничила с Вифинией, Ликией и Галатией. В самой книге мы будем называть ее «Азия», в Синодальном переводе она фигурирует как «Асия».

Дальше следует чрезвычайно испорченный кусок текста, который, возможно, содержит фразу: «От меня ты тот, кто я есть». – Прим. авт.

В Новом Завете оба письма приписываются апостолу Павлу. Критически настроенная библеистика сомневается в авторстве Павла. Скорее всего, оба письма написаны его последователями и учениками.

Здесь следует сделать одно примечание. Дерево, под которым Авраму является Господь в Быт. 18:1, называется в современном мазоретском тексте «элонэ Мамре», т. е. стоит во множественном числе. При этом название этого дерева, «элон», можно истолковать и как «дуб», и как «теревинф». Септуагинта – то есть самый древний перевод Торы, сделанный еще в III в. до н. э., утверждает, что Господь явился Аврааму у Мамрийского дуба (ед. ч.). В некоторых современных переводах фигурирует теревинф. А в «Таргуме Онкелос» – стандартном переводе-толковании Торы на арамейский I в. н. э. – вообще утверждается, что Господь явился Аврааму «на равнине Мамре». Эта самая «равнина» попала из «Таргума Онкелос» даже в Вульгату, латинский перевод Библии, выполненный бл. Иеронимом в конце IV в. н. э. Все эти равнины, теревинфы, тамариски, дубравы, кормилицы, разночтения в имени, породе и числе от главы к главе и прочие мелочи – это след неустанной борьбы монотеистов против священного дерева, являвшегося символом и местом обитания Ашеры.

Кто именно были «кедешим», не совсем понятно. Синодальный перевод переводит это как «дома блудилищные», то есть как места для священной храмовой проституции. Некоторые библеисты настаивают, что имеются в виду проститутки мужского пола. Есть также подозрение, что имелись в виду просто места жительства посвященных Яхве, но не являвшихся жрецами людей, которых Девтерономист в припадке полемики обозвал содомитами. Один из ученых даже зашел так далеко, что назвал их «весталками».

Синодальный перевод – 82:1.

Синодальный перевод – 88:10.

Строго говоря, это объяснение выдвигает Жреческий Документ. Весь ныне существующий рассказ о десяти казнях египетских – это искусная нарезка двух текстов, один из которых, более ранний, принадлежит Элохисту и воспевает Моисея, а другой, более поздний, принадежит Жреческому Документу и воспевает Аарона. Редактор Торы чередует их так, чтобы уничтожить даже малейшие подозрения в наличии второго бога, действующего на стороне фараона.