Юлия Латынина - Христос с тысячью лиц

Аполлос отрицает один из центральных пунктов учения Павла, но совсем не тот, чем эмиссары Иакова. Он считает, что физического воскресения вообще нет! После смерти верующих, согласно Аполлосу, ждет не воскресение плоти, а наоборот – освобождение от ее уз.

Но если в ситуации со «лжеапостолами», которые «завидуют нашей свободе во Христе», Павел хочет размежеваться, то здесь он решительно призывает к единению. Он порицает тех, кто начинает считаться между собой «Я павлов», а «Я аполлосов», и, более того, делает визитеру из Александрии важную теологическую уступку: воскресение, конечно, будет телесным, но правда и то, что воскрешенное тело будет не то, что нынешнее, земное.

«Сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1 Кор. 15:44). «Плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления. Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся» (1 Кор. 15:50–51).

Как один и тот же учитель математики на одном уровне объясняет, что извлекать корень из отрицательного числа нельзя, а на другом курсе использует такие корни для построения теории комплексных чисел, так и Павел готов объяснить произошедшее недоразумение разницами между уровнем подготовки психиков и пневматиков.

Первые знают только Иисуса Христа, «и притом распятого», и только вторым доступна высшая математика бытия, которую Павел, так же, как и кумраниты, называет Мудростью (Софией): «Софию же мы проповедуем между совершенными, но Софию не эона сего и не архонтов века сего» (1 Кор. 2:6).

Является ли Павел гностиком, и тем более самым первым и самым великим гностиком, как это утверждал Ратзенштайн?

Это зависит от того определения, которое мы даем гностицизму. Если главной чертой гностицизма мы считаем утверждение, что человек способен стать Богом, то, безусловно, да. Павел даже в письмах своих позиционирует себя как новый Христос – обвинение, которое, собственно, потом и предъявляла церковь Симону Волхву.

Однако если главной чертой гностицизма считать замену тезиса о физическом воскресении мертвых на тезис о блаженстве души на небесах – то, безусловно, нет. Павел считает, что Иисус умер и воскрес физически, смертью своей победив смерть, и что точно так же физически воскреснут последователи Иисуса, которых он, как и кумраниты, называет «святыми». В этом пункте он, безусловно, совпадает со своим заклятым врагом Иаковом Праведником, братом Господним.

Это можно считать хорошей новостью для церкви: Павел не совсем гностик. Он недогностик. Он псевдогностик. Он является, по его собственному признанию, «всем для всех». Психикам он обещает спасение с помощью добрых дел, а более продвинутым пользователям – с помощью гнозиса.

Плохая новость заключается в том, что ко времени Павла/Симона Волхва, то есть ко времени написания самых ранних текстов Нового Завета, идея того, что смертных ждет не воскрешение плоти, а освобождение от ее уз, уже существует. Павел с ней спорит.

Павловский отказ от соблюдения закона и гностический отказ от идеи физического воскрешения – это две разные мутации. Они случились независимо друг от друга. И вторая мутация случилась еще раньше первой.

Во второй половине III в. н. э. в восточных частях Римской империи, а также в соседней Персии, а потом в Индии и Китае начала быстро распространяться новая вера – учение пророка Мани.

В VI–VII вв. н. э. манихейство было самой широко распространенной мировой религией. Его исповедовали в Европе, Африке и Азии, Персии и Индии; оно стало государственной религией уйгуров. По Великому шелковому пути оно дошло до Китая, где династия Тан одно время объявила ему войну. Манихейство перешло на подпольное положение и, как и всякая преследуемая религия, эволюционировало в несколько сект, включая манихейскую секту Минцзяо, ждущую возвращения Князя Света, Мин-вана. Очень сильно повлияли они и на секту Белого Лотоса, ждавшую возвращения в мир Будды Майтрейи (Митры). Именно эти секты подняли в 1351 г. восстание против монголов. Они полагали, что миром правят Силы Тьмы, а с их победой победит Князь Света.

Церковный историк Сократ Схоластик излагает происхождение ереси манихеев так: «Один скифский сарацин имел у себя женою пленницу из Верхних Фив. Ради нее поселившись в Египте и получив египетское образование, он начал вводить в христианство мнения Эмпедокла и Пифагора, именно утверждал, что есть два начала: доброе и злое».

Учеником этого сарацина был не кто иной, как Будда, прежде называвшийся Теревинфом.

«Будда переехал в Вавилонию, населенную персами, и стал рассказывать о себе много удивительного, говоря, что родился от девы и воспитан в горах. Он написал четыре книги и одну из них назвал книгою о таинствах, другую – евангелием, третью – сокровищем, а четвертую – главами» {417}.

После этого Будда принялся колдовать и, пострадав от вызванного им духа, погиб. Одна из его богатых поклонниц купила себе раба по имени Куврик и, воспитав его, завещала ему состояние и книги, написанные Буддой. Этот-то Куврик, переехав в Персию, «переменил свое имя и стал называться Манесом, а книги Будды людям, которые были обманываемы им, выдавал за свои» {418}.

В течение семнадцати столетий рассказ Сократа Схоластика о колдуне Будде и рабе Куврике, укравшем его книги, был главным источником наших знаний о манихействе, однако в начале XX в. европейские ученые, одну за другой, стали находить подлинные манихейские книги – в Турфане, в Алжире, в Китае, где до сих пор в Фузцяни стоит последний в истории человечества манихейский храм.

В 1929 г. в Египте возле Нармутиса было найдено сразу несколько манихейских кодексов. В 1969 г. Кельнский университет купил кодекс, известный впоследствии как Кельнский Манихейский Кодекс. В 1991 г. новые тексты были найдены в египетском оазисе Дакле.

После этого выяснилось, что Сократ Схоластик был прав в одном: самым интересным в истории пророка Мани было его происхождение.

Отец Мани, Паттик – то ли сириец, то ли перс, живший около Ктесифона, всю жизнь поклонялся местным идолам (т. е., заметим, не был огнепоклонником), пока не присоединился накануне рождения сына к обитавшей в Месопотамии секте, которая называлась эльхасаиты {419}.

Самой примечательной чертой эльхасаитов были постоянные омовения. Так же, как Иоанн Креститель и учитель Иосифа Флавия, пророк по имени Банус, они считали, что крещение водой смывает грехи. В Манихейском Кельнском Кодексе эта секта так и названа – «баптисты», то есть крестители.

Эльхасаиты крестились водой не один раз, а постоянно, и даже крестили овощи, которые они ели. Они не ели мяса, не ели хлеба и не пили вина. Очень вероятно, что это был обет, который секта была обязана соблюдать до второго пришествия и восстановления Храма.