Юлия Латынина - Христос с тысячью лиц

Эльхасаиты строжайше соблюдали субботу и кашрут, панически относились к собственным экскрементам, верили в единого иудейского Бога, в Иисуса и его второе пришествие, а также считали Иисуса одной из инкарнаций вечно возвращающегося Спасителя.

Иначе говоря, мы узнаем в эльхасаитах наших старых добрых знакомых, разновидность праведников, святых и ноцрим , то есть аутентичных иудейских последователей Иисуса.

Общины Фомы и Филиппа тоже не ели мяса и не пили вина; община «Вознесения Исайи» – это община пророков, которые не едят животной пищи, носят власяницы, обитают в пустыне и умеют возноситься на небеса {420}. А вера во Предвечного Духа, который спустился в тело Иисуса из рода Давидова, была, как мы уже говорили, не просто самой ранней теологией, а прижизненной пропагандой.

Повторим: одно из самых фундаментальных заблуждений в истории веры в Иисуса состоит в принимаемом по умолчанию утверждении, что вера в Иисуса распространялась только по территории Римской империи. На самом деле дело обстоит ровно наоборот. На территории Римской империи после казней и восстаний вера в Иисуса быстро мутировала в мирное постпавловское христианство.

Однако участники потерпевших поражение восстаний совершенно необязательно должны были оставаться на территории империи. За ее границами, за пределами Палестины и Египта существовали обширные территории, куда не ступала нога киттим , и именно туда бежали многие члены «четвертой секты», тем более что на этих территориях говорили на арамейском. К началу II в. эльхасаиты жили и в Трансиордании, и в Персии, и в Аравии, где, несмотря на жесткость своих предписаний, привлекали изрядное количество прозелитов.

Вернулись они и в империю: в середине III в. Ориген с горечью отметил их успехи в Палестине. Эльхасаитских общин было много в районе Мертвого моря и на Голанах, где в 80-х гг. XX в. археологи нашли заброшенное поселение и балки, украшенные крестами и менорами, – видимо, это было здание иудео-христианской синагоги {421}. В конце IV в. Эпифаний из Саламиса сетовал, что многие христианские общины на Иордане являются эльхасаитскими, но самое раннее свидетельство об эльхасаитах принадлежит неутомимому борцу с ересями Ипполиту Римскому.

Согласно Ипполиту секта называлась так по имени своего учителя Эльхасая, автора книги, продиктованной ему Сыном Божиим высотой в 96 миль; каждый след его составлял 14 миль. Сына Божьего сопровождала женщина по имени Святой Дух {422}. В этом Сыне Божием мы легко узнаем классического гностического Христа, который часто бывал высокого роста, в сопровождении своей матери Святой Духовности.

Что же до еретика Эльхасая, который якобы основал эту секту, то такого человека, разумеется, просто не было. «Эль-хасай» – это испорченное арамейское «Скрытый Бог». Эльхасаиты ждали возвращения Скрытого Бога, как позднее шииты будут ждать возвращения Скрытого Имама.

Таким образом, эльхасаиты были типичными иудейскими гностиками, сочетавшими иудейские ритуальные ограничения с мистическими толкованиями Христа. Они были ровно то же самое, что в Талмуде называлось миним – то есть приверженцы ереси Двух Небесных Начал. Не все миним были эльхасаиты, но все эльхасаиты были миним. Под названием «мугташила» секта существовала в Месопотамии по крайней мере до X в. н. э.

В своей крайней ритуализированности, отвращении к телесным выделениям и «нечистой» пище эльхасаиты удивительно напоминали кумранитов, а реформа, предложенная в 240-х гг. двадцатичетырехлетним Мани, удивительно напоминала реформу Павла, поклонником которого Мани и являлся.

Как и Павел, Мани заявил, что нечистота происходит не от пищи, а от мыслей. Как и Павел, Мани потребовал преобразовать ритуальные запреты в моральные максимы. Он, пользуясь высоким штилем, интернализировал экстерналии и заявил, что «чистота, о которой говорит Писание, – это чистота, которая происходит от понимания того, как отделить свет от тьмы, смерть от жизни, чистую воду от замутненной» {423}.

Для Мани, как и для Павла, главная ценность Иисуса была та, что он показал несостоятельность иудейства, основанного на законе.

При этом Мани – и это важно – позиционировал себя не как основателя новой религии, а как единственно правильного продолжателя дела Христа. «Священник Мани претендует на то, что он знает истину относительно Христа, что он его последователь и что никто, кроме него и его последователей, не соблюдает закона Христа и его предписаний, и что Евангелие, которое есть у Мани, это Евангелие Христа», – возмущался около IV–V вв. н. э. иудействующий последователь Иисуса из Мосула, возможно, потомок тех самых эльхасаитов, от которых отклонился Мани {424}.

Одной из важнейших особенностей эльхасаитской общины была ее иерархическая организация и жесткая дисциплина, унаследованная от кумранитов, и Мани, представший перед ее судом, был немедленно обвинен, как и Павел, в нарушении закона, неповиновении заповедям Спасителя, а также отказе заниматься обязательным сельскохозяйственным трудом {425}. Слово, которым эльхасаитский синод клеймит Мани, в Кельнском Манихейском Кодексе звучит по-гречески как «десидамонос», то есть буквально «одержимый демоном».

Иначе говоря, Мани назвали Лжецом.

Карой Лжецу должна была стать смерть, но так как отец Мани занимал в секте достаточно высокое положение, дело кончилось изгнанием.

Билингв Павел, одинаково свободно владевший и греческим, и арамейским, отправился проповедовать Иисуса по Римской империи. Билингв Мани, одинаково свободно владевший арамейским и персидским, отправился проповедовать в другую сторону: первое его путешествие лежал в Индию. В Индии Мани обратил в свою религию буддийского царя Турана. Увидев, как Мани летает в воздухе, царь возгласил: «Ты Будда!»

Трудно сказать, летал ли Мани и обратился ли царь, но совершенно наверняка, что от путешествия в Индию выиграло само манихейство, обогатившееся буддизмом. Шапур, новый гегемон сасанидской Персии, после личной аудиенции дал Мани свободу проповедовать в Персии.

Христианство – то есть «четвертая секта», эллинизированная говорившими по-гречески проповедниками, вобрало в себя греческий стоицизм и неоплатонизм. Манихейство – то есть «четвертая секта», иранизированная Мани, вобрало в себя восточные религии, прежде всего буддизм, с которым Мани познакомился в Индии, и зороастризм с его непримиримым дуализмом.

При этом основные составляющие учения Мани по-прежнему были арамейского происхождения. Мани утверждал, что ему явилась та самая Святая Руах, которую «Евангелие от евреев» называет матерью Христа. Эту Святую Духовность Мани, как и апостол Фома, именовал Близнецом. Как и кумраниты, Мани знал легенду о Стражах и утверждал, что его последователи, освободившись от смертного одеяния, то есть от плоти, облекаются в одеяния ангелов и становятся у престола Отца Величия.