Наталия Образцова - Мой любимый крестоносец. Дочь короля

Да, я пошла с ним в круг. Мы о чём-то говорили, не о Бэртраде. Но, слава Богу, они быстро помирились. По крайней мере, у неё хватило ума улыбаться, когда Эдгар подошёл.

Но теперь я поняла, на что рассчитывала Бэртрада, вступая с ним в брак. Повелевать, дать понять ему, что своим титулом он обязан исключительно ей. Не самая радужная перспектива для такого мужчины, как Эдгар. Понимал ли он это? В любом случае, он держал себя в руках и, когда после пира молодожёнов отвели в покои, выглядел нежным и влюблённым. Как и полагалось жениху перед брачной ночью.

На другой день были назначены состязания стрелков, скачки и другие увеселения. Я вполне могла бы на них присутствовать, но напомнила себе, что уже избрала для себя иной путь. «Аминь, — сказала я себе. — Кончено. Начинается другая жизнь». И, едва стало светать, покинула Норидж.

Я не люблю прощаний, поэтому не искала встреч с Эдгаром. Да и не до меня ему теперь. Поэтому я ограничилась коротким прощальным посланием, которое передала Пенде. Я понимала, что у меня теперь будет новая жизнь и чем скорее я порву с прошлым, тем лучше. Но всё же, прибыв в Незерби, я поняла, что какая-то часть меня навсегда останется здесь. Я даже закрылась в ткацкой и выплакалась как следует. А потом пошла в спальню, где в одном из сундуков все эти годы лежал небольшой отделанный серебром ларчик. В нём я бережно хранила детские вещички — крохотные башмачки, рубашечки и чепчики. Когда-то этот ларчик дарил мне надежду, а позже заставлял страдать от одиночества и пустоты. Я перебрала его содержимое в последний раз, а затем велела отвезти ларчик в Тауэр-Вейк.

Я уехала без оглядки. И какой неожиданностью стало для меня то, что во время остановки в епископстве Или я увидела догнавшего меня Эдгара! Он был без свиты, на взмыленном коне. И первое, что сорвалось с моих уст, когда прошло первое удивление, — что не подобает сиятельному графу Норфолку ездить вот так в одиночку, как простому бродяге. Он только махнул рукой: пустое — так он только скорее смог догнать меня.

— А ваша супруга? Нехорошо бросать её в первые дни после свадьбы.

И опять небрежный взмах руки: Бэртрада вся в увеселениях, она не будет скучать во время его отсутствия. Уже одно это говорило, как складываются их отношения. Однако... однако... меня вдруг затопила нежность. Как я была рада его видеть!

Но Эдгар просто обрушился на меня с упрёками:

— Ты не имела права так поступать, Риган. Уехать вот так, не сказав последнего «прости».

— Я оставила тебе послание, — оправдывалась я. — К тому же что может быть горше долгих прощаний?

Я стояла на ступенях странноприимного дома в епископстве, смотрела, как он нервно ударяет себя хлыстом по голенищу сапога. Наше молчание затягивалось. Я только смотрела на него, любуясь в последний раз. Эти удлинённые синие глаза, растрёпанные после скачки волосы, горделивая осанка. Я понимала, что всё ещё люблю его.

— Ты напишешь, как добралась, — сказал он через какое-то время. — А я отвечу, как тут у нас дела. Знаешь, в Иерусалимском королевстве весьма распространено такое общение с помощью писем. Давай введём подобный обычай и в Англии?

Наверное, я обрадовалась. Мне будет приятно поддерживать с ним связь. Да и любопытно узнать, как тут всё сложится.

— Да не оставит тебя Господь своими милостями, Эдгар, — сказала я напоследок.

— Да пребудет Он и с тобой, — ответил он.

Когда я узнал об обручении Бэртрады с саксом Эдгаром Армстронгом, то поначалу не поверил. Она выделяла его из толпы своих воздыхателей, это бесспорно, но чтобы дело дошло до венчания, а этот выскочка поднялся до родства с самим Генрихом Боклерком!.. Да и леди Бэртрада вряд ли была похожа на женщину, которая смирится с обычаями саксонских жён.

— Клянусь бородой Христовой, мы ещё услышим о скандалах в этой семье, — смеялся я, обсуждая с приятелями помолвку. — Видит Бог, тут не обойдётся без битой посуды.

Но за бравадой я скрывал разочарование. Почему он, этот сакс, а не я, сумел так возвыситься? Он, бродяга, которому удача сама шла в руки, в то время как я всего должен был добиваться сам, с усилиями и унижениями.

А ведь по рождению я происходил из благородного нормандского рода, моя семья имела земли в Норфолкшире и Саффолкшире, а мой отец, сэр Роджер Бигод состоял стюардом [62]королевского двора. Однако мне не повезло, я родился вторым, поэтому все земли отца, его титул и должность при дворе должен был унаследовать мой старший брат Вильям. Мне же, как младшему, предстояла духовная карьера. Однако из меня вышел бы такой же священнослужитель, как из моего родителя непорочная дева. И отец понял это, когда меня со скандалом выдворили из очередной обители, куда он пытался меня сбыть. Вот тогда-то отец и пристроил меня пажом при внебрачной дочери короля, принцессе Бэртраде.

Уж и штучка оказалась эта рыжая! Ещё была ребёнком, а умела досадить всем. Но я, как всякий выросший при дворе, скоро уяснил, в чём моя выгода. Пусть мне порой и хотелось оттаскать принцессу за косы, но я смирялся, бегал, словно щенок, по её поручениям. И моё усердие не осталось без награды. Когда я вышел из возраста пажа, именно Бэрт замолвила за меня слово своему брату Глочестеру, я стал его оруженосцем, а со временем получил и пояс рыцаря.

Однако безземельных рыцарей при дворе было, что клопов в захудалой харчевне, и моё положение, кроме ничтожного жалованья и права следовать за двором, ничего не приносило. Мои же амбиции заставляли действовать, изыскивать способ разбогатеть. Я мечтал о титуле, об отряде собственных ратников, о личных владениях. А пока я служил при разных дворах да призывал беды на голову старшего брата, в надежде, что они всё же свалятся на него и я смогу занять его место.

И конечно же, я не забывал прекрасную Бэртраду. Не только потому, что с годами она так похорошела. Я изучил её повадки, нрав, знал, как добиться её расположения. Я стал её рыцарем-воздыхателем, прославлял её имя на поединках, а порой попросту злословил с ней, рассказывал придворные сплетни. В конце концов я получил неплохое место в её свите и даже позволял себе порой потискать её. Бэртраде нравилось, когда на неё неожиданно нападают, нравилось то уступать, то притворяться разгневанной, выслушивать извинения. Я даже подумывал — не сделаться ли её любовником. Опасная перспектива. Однако как бы тогда я смог влиять на Бэртраду!

И вдруг, как гром среди ясного неба, её обручение. Бешенство, охватившее меня, улеглось только тогда, когда я узнал, что от помолвки до венчания должно пройти достаточно времени. Но время шло, король все лучше отзывался об Армстронге, а Бэртрада, хотя и не выглядела изнывающей в ожидания свадьбы, всё же считалась его невестой. Её даже не смущало, что женишок сакс, хотя я и подтрунивал по этому поводу.