Анна Емельянова - Бастард Его Величества

Гисборн разобрал каждое произнесённое сэром Филиппом слово, но сейчас он испытывал такой восторг от того, что расправится с бунтовщиками в своей деревне, что не придал значения речам рыцаря. Напротив, с готовностью пошёл за ним по коридору Вестминстера.

— Вы сами поведете лучников в битву?! Я знаю, вы доблестный рыцарь! Ещё лет семь назад, во время войны во Франции, вы сражались с яростью и отвагой! — почти кричал он на ходу.

— Завтра, шатильон, я отбываю в Кент по поручению его величества, — ответил сэр Филипп. — Но сейчас в комнате, которую для меня милостиво предоставили в Вестминстере, я составлю приказ. Его вы передадите главе моих арбалетчиков в замке Спрингроузез. Он и поведёт их в ваши владения.

— Хорошо, пусть так, — согласился Гисборн. — В таком случае я оставлю дочь в Вестминстере, а сам поскачу в Йоркшир. Я даже сам готов сражаться, если потребуется.

— Не потребуется. Мои люди и без вас разделаются с дерзкими крестьянами.

Они вошли в комнату, занимаемую сэром Филиппом. За окнами уже сгустились сумерки. Запалив от факела, трепещущего у двери, светильник, сэр Филипп поставил его на стол. Нацарапав что-то в свитке, подумал несколько секунд, после чего стянул перчатки и снял с пальца крупный алмазный перстень. Повернувшись к барону, рыцарь передал ему оба предмета:

— Шатильон, вручите свиток моему сенешалю в Спрингроузезе, и он тотчас отправится защищать ваши угодья. А чтобы не возникло сомнений, что вас послал я, передайте ему и мой перстень.

Взяв свиток и перстень, Гисборн вновь намеревался опуститься перед сэром Филиппом на колени, дабы выразить свою признательность, но Филипп остановил его:

— Оставьте, Гисборн! Лучше поезжайте в Спрингроузез немедля. Вы сами сказали, что вам придётся скакать до Йоркшира. Идите же!

Оставшись один, Филипп опустился в кресло и погрузился в раздумья. Ему действительно не хотелось, чтобы по соседству с его владениями шайка простолюдинов свергла власть шатильона, но он не представлял, какую выгоду для себя сумеет получить, выручая Гисборна из передряги. Впрочем, Монтгомери не был меркантилен, подобное его мало заботило. Гораздо больше он думал сейчас о Тайлере и их предстоящей встрече. Сэр Филипп не боялся предводителя мятежа: он много воевал во Франции ещё в войсках Чёрного принца, где и зарекомендовал себя как отважный, но безжалостный рыцарь.

Именно Филиппу Чёрный принц поручил в своё время расправиться с восставшими против власти англичан горожанами Лиможа — провести устрашающую и показательную акцию для других завоёванных провинций. Кровь лиможцев лилась тогда рекой, отряды сэра Филиппа, исполняя поручение принца, не щадили никого — ни женщин, ни рыцарей, ни знать, ни простолюдинов. Так что закалённого в боях надменного аристократа не страшил какой-то там Уот Тайлер. Сейчас рыцарь размышлял о том, как ему исполнить приказ Ричарда II и добиться переговоров с Уотом, который, по утверждению графа Кента, желал беседовать только с самим королём.

В дверь постучали. Вошёл оруженосец, чтобы узнать, не желает ли чего-нибудь его господин перед ночлегом.

— Завтра, Джим, я отбываю с королевскими отрядами в Кент. К восходу приготовь мои доспехи и проследи, чтобы конюхи взнуздали и накормили коня, — распорядился Монтгомери и жестом отослал слугу.

В полночь в Вестминстер прибыл многосотенный отряд, вверенный сэру Филиппу Монтгомери, и был вынужден всю ночь провести в конюшнях дворца. Вооружённым и закованным в латы людям Ричард отказал в предоставлении комнат, и утром они выглядели усталыми и хмурыми. Но Филипп знал, как подбодрить рыцарей. Направляясь проверить, взнуздан ли его скакун, он хлопал каждого встречного воина по плечу, говоря:

— О, брат! Мы зададим встряску этим голодранцам, верно?

Подойдя к стойлу, где находился его конь, сэр Филипп остался удовлетворён. Боевой скакун был взнуздан и, фыркая, нетерпеливо ждал, когда его выведут во двор. Бросив конюху монету, сэр Филипп потрепал лошадь по холке и велел через полчаса подвести её к воротам.

Оставив конюшню, Монтгомери пошёл ко дворцу садом. В кустах уже стрекотали насекомые, солнце, поднимаясь над башнями Вестминстера, сияло в каплях утренней росы, заставляя её сверкать подобно алмазам.

Внезапно чей-то звонкий голос окликнул его:

— Милорд!

Остановившись, Филипп резко оглянулся. Он увидел двух направляющихся к нему молодых девушек, одна из которых была одета в серебристое платье с дорогой вышивкой. Её очень густые белокурые волосы выглядели пышной копной, а огромные зелёные глаза и нежное красивое лицо заставили сердце Филиппа затрепетать. Красавицу сопровождала особа в платье, слишком простом для знатной леди, и Филипп догадался, что это служанка. Потрясённый красотой приближавшейся юной девушки, рыцарь склонился в поклоне.

— Я Памела Гисборн, — представилась она, — дочь Роберта Гисборна. Вчера вы встречались с моим отцом, и он рассказал, что вы благородно позволили ему воспользоваться людьми из Спрингроузеза.

«Как странно: у такого ничтожества — и такая дочь!» — подумал Филипп.

— Да, я предоставил ему свой отряд и теперь вижу, что не ошибся, миледи, ибо заслужил признательность очаровательной девушки.

Памела смущённо улыбнулась. Она редко бывала при дворе, и сэру Филиппу прежде не доводилось её встречать. Испытывая смутное волнение, он с восхищением смотрел на неё.

— Отец выехал ещё до восхода, — сообщила леди Памела. — Ия, исполняя его требование, благодарю вас. Я видела в окно, как вы вышли утром из дворца и, подбадривая воинов, отправились в конюшню. Вы отбываете куда-то?

Губы Памелы, таящие страсть, её огромные глаза, точёная фигура, проступающая сквозь платье, спадающее тяжёлыми складками, заставляли сэра Филиппа едва ли не дрожать от переполнявшего его желания.

— Да, миледи, — проговорил он глухо. — Я слуга его величества и обязан выполнять распоряжения короля. Мне предстоит путешествие в Кент, Эссекс и соседние графства, где вместе с другими рыцарями мы будем искать встреч с бунтовщиками.

— Уверена, они отступят, едва вы выставите своих людей, — ответила Памела.

Сэр Филипп вновь склонился перед ней в поклоне.

— Прошу меня простить, миледи, — молвил он. — Я обязан ехать. Мой оруженосец, наверное, уже заждался меня. Могу ли я видеть вас, когда возвращусь? Могу ли рассчитывать на вашу благосклонность?

— Всё зависит от вас, милорд, — улыбнулась Памела.

С явной неохотой сэр Филипп удалился. Посмотрев ему вслед, темноволосая служанка приблизилась к госпоже.

— Похоже, вы произвели на милорда впечатление, — сказал она, хихикнув. — А что вы про него думаете?