Анна Емельянова - Бастард Его Величества

— Разумеется, нет, — сказал Рэндалл. — Я буду твоим жонглёром столько, сколько тебе понадобится.

— Тогда я жду твоего приезда из Йоркшира, а потом мы вместе отправимся в путь! — воскликнул сэр Ральф.

Ужин закончился далеко за полночь. Поднявшись по крутой винтовой лестнице в опочивальню, Рэндалл застал там папашу Терри, сидевшего возле окна, за которым давно висела ночь.

— Я волнуюсь,, Рэндалл, — сказал он. — Ты добился расположения своего племенника Ричарда, ты приобрёл поклонников и завистников при дворе, но что за любовь ты обрёл там? Кто та леди, что внушила тебе такие чувства? Она знатна, как я понимаю, и ты добился её любви тайно...

— Да, она знатна, — неохотно ответил Рэндалл, отстёгивая кинжал от пояса и садясь в кресло. — Это Памела Гисборн, невеста сэра Филиппа Монтгомери.

С минуту папаша Терри молчал, с трудом осознавая новость. Вместо того чтобы держаться подальше от двора короля, Рэндалл влюбился в девушку, просватанную за его кузена, Филиппа!

— Полагаю, ты надо мной смеёшься? — глухо спросил он.

— Отнюдь. Я серьёзен, как никогда. Я люблю Памелу и намерен на ней жениться, — признался Рэндалл.

— Она не пойдёт за тебя! Знаешь, скольких благородных леди увлекали мои стихи?! И ни одна из них не ответила на мою страстную влюблённость, — сказал папаша Терри.

— Но она согласилась! Один из монахов-цистерцианцев обвенчает нас, после чего я сообщу об этом королю Ричарду, который, я убеждён, не будет на меня гневаться.

— Ты слишком уверен в его расположении! Но ведь Памела была просватана за сэра Филиппа, а он тоже пользуется доверием короля! — воскликнул менестрель. — Он вельможа, знатный рыцарь, он знаменит великими подвигами. Если ты превратишь его во врага, тебя не защитит ни происхождение, ни Ричард.

— Не знаю! Возможно, тогда герцогам Ланкастеру и Глостеру придётся узнать, что я их единокровный брат! Ха-ха-ха! Представляю их удивление! Действительно: бродячий менестрель, выступавший перед ними на балкончиках в трапезной, — их кровь и плоть!

— Ты наглец! — ответил папаша Терри и обнял Рэндалла. — К сожалению, нас с тобой всегда окружали враги. Всё было бы гораздо проще, окажись ты моим сыном, а не отпрыском короля.

— Ты жалеешь, что рассказал мне правду? — спросил Рэндалл.

— Я должен был когда-нибудь это сделать, тем более Норфолк узнал тебя.

— Ты всегда останешься для меня отцом, — сказал Рэндалл.

Папаша Терри с трудом скрывал подступившие слезы: он боялся, что блеск двора, преклонение публики и милости короля лишат его любви Рэндалла.

— Благодарю тебя за твоё великодушие, — сказал папаша Терри, оставляя его опочивальню.

В ту ночь Рэндалл спал под шум ветров, проникавших сквозь оконные ставни. Теперь всем своим существом он стремился отправиться в путь, полный опасностей, но заманчивый и прекрасный.

Ральф де Монфор понимал, какой опасности подвергается Рэндалл, и решил, что должен научить друга владеть оружием. К предложению освоить хотя бы бой на мечах Рэндалл отнёсся насторожённо. Однако рыцарь убедил его, и солнечным холодным утром они спустились к конюшням графа Солсбери.

— Я научу тебя самому простому, — заявил сэр Ральф. — Даже крестьяне умеют делать выпады и отражать удары.

— Чтобы научиться драться на мечах, нужно время, — усмехнулся Рэндалл.

— Да, но я преподнесу тебе самые главные навыки, — сказал сэр Ральф и бросил ему один из тех мечей, что принёс с собой.

Тяжесть сразу же наполнила руку Рэндалла. Вертя меч в воздухе, он подошёл к сэру Ральфу и встал напротив него. Ральф учил Рэндалла уклоняться от каждого выпада, наступать и разоружать противника.

Постепенно Рэндалл осваивал навыки рыцаря. В последующие несколько дней он упорно тренировался и делал явные успехи.

Перед отбытием в Йоркшир Рэндалл почти не покидал дворец графа Солсбери. Но однажды под вечер он решил разыскать племянника Томаса Фарингдона, по слухам, прибывшего в город. Однако слуга купца сказал, что юный Фарингдон встречается в данный момент с сицилийцами в каком-то трактире в Вестминстере, и Рэндаллу ничего не оставалось, как вернуться обратно к Солсбери.

Рэндалл шагал по кривым улочкам, вдоль канав с отбросами, с мечом в ножнах под плащом. Ранее он носил с собой только лютню и кинжалы. Он понимал, что ещё не сумел бы дать отпор стражникам, но вполне мог справиться с разбойниками.

Вдруг из-за угла появились трое людей в кольчугах и, цепко схватив его, уволокли в стенную нишу.

— Кто вы такие?! Что вам нужно?! — воскликнул он.

Напавшие ничего не ответили. Из зимних сумерек выступил высокий худой человек с бесстрастным лицом в тёмной одежде. На его шее поблёскивала цепь.

— Норфолк, — пробормотал Рэндалл, перестав сопротивляться.

Узкие губы лорда Норфолка тронула презрительная ухмылка.

— Вы носите оружие, вы разбогатели, милорд. В Лондоне только и слышно о придворном поэте короля, — сказал он. — Я был убеждён, что вы, с вашими способностями, будете знамениты и обожаемы в окружении Ричарда.

— Что вы хотите? — глухо осведомился Рэндалл.

— Того же, что и прежде, милорд. Чтобы вы возвратили меня ко двору.

— Как вы не понимаете?! Я поэт, у меня нет власти!

— Король Ричард очень расположен к вам, он сделал вас богатым. И вам удастся своими стихами восстановить мою репутацию.

— Ваша репутация, — проговорил Рэндалл, — была подорвана теми преступлениями, которые вы совершили. Вы пошли против государя Англии, своего друга, предали его, а затем, не добившись любви моей матери, пытались убить меня!

— Значит, вместо того, чтобы исправить поступок короля Эдуарда, вы, милорд Монтгомери, дерзите мне? — прошипел лорд Норфолк. — Напрасно! Если я решу принять ваш вызов, я обращусь к сэру Филиппу. Сомневаюсь, что вы жаждете видеть в его лице врага.

— Я не буду добиваться для вас милостей, — твёрдо произнёс Рэндалл. — Графством управляет ваш племянник, в его руках прибыли и замки, вы же — обыкновенный изгнанник, мерзавец, требующий от меня возвратить вам положение при дворе. — И он расхохотался.

В ярости Норфолк наотмашь ударил Рэндалла и разбил ему губу.

— Я стану лучшим поэтом Ричарда, его другом, его дядей по крови и происхождению, — продолжал Рэндалл. — Но вы отныне не должны показываться мне на глаза, если не стремитесь за стены Тауэра.

— Вы пожалеете о своих речах, милорд, — мстительно проговорил Норфолк и приказал своим людям: — Отпустите его!

Рэндалла вытолкнули на мощёный тротуар.

Поднявшись, поэт постарался скрыться от любопытных глаз. Кровь из разбитой губы остановилась, но его одолела тоска оттого, что Норфолк вновь разыскал его. Теперь, получив столь решительный отказ, лорд Норфолк обязательно расскажет о нём Филиппу, который и так видел в Рэндалле противника.