Мария Барыкова - Клаудиа, или Дети Испании

И тогда, зная, что помощи ждать абсолютно неоткуда, Клаудиа решилась на самый простой, хотя и довольно-таки опасный шаг. В одну из очередных бесед о городском парке Монпелье, она вдруг доверительно и покровительственно положила руку на плечо валета.

— Но признайтесь, Браулио, ведь на самом деле вы никакой не испанец, а самый настоящий парижанин. Тихо, молчите, я не собираюсь выдавать вас никому — в то время как наша родина борется против половины Европы, позорно было бы совершать предательство по отношению к соотечественнику… чем бы он ни занимался. И если вы здесь для пользы Франции — я сама готова помогать вам.

Черные глаза валета вспыхнули ненавистью, впрочем, тут же притушенной.

— Его сиятельство вчера поздно вернулся из дворца Кастильофель, и сеньора, вероятно, дурно спала сегодня, — с непередаваемой наглостью ответил он, глядя ей прямо в глаза. — Ей мерещатся какие-то романтические истории. Увы, я должен разочаровать вас, а если вам надо доказательств, то поищите их у святой инквизиции — она обладает богатыми архивами.

С этими словами Браулио повернулся и, не дождавшись разрешения, вышел.

Это означало, что теперь ей объявлена уже открытая война.

В тот же вечер Браулио вынужден был снова явиться к Пепе, которая не любила, да и не хотела ждать долго.

— Ну, что? — потребовала она, бросив на стол достаточно увесистый кошелек.

— Мои люди сбились с ног, графиня, — мрачно ответил валет, — но проклятой ведьмы нигде нет. Она словно сквозь землю провалилась.

— Интересно, как это в прошлый раз ты умудрился найти ее за гораздо меньший срок? — съязвила Пепа.

— Я и сам теперь удивляюсь, — еще мрачнее пробурчал Браулио. — Да и вообще, — вдруг поднял он голову, — скажите прямо, ради чего затеяли вы все эти розыски? Чего вам не живется спокойно? Этой девчонке сейчас, ей-богу, не до вас и… даже не до его сиятельства — уж поверьте мне.

— Да как ты смеешь?! — и холеная рука Пепы взлетела перед лицом Браулио.

— Остановись, Пепа Тудо, — спокойно ответил тот, без всякого стеснения перехватывая ее руку. — Иначе наживешь врага не только в девчонке, но и во мне — и тогда быстренько отправишься прямиком в свою развалину на окраину Кастуэры, если и вообще не на Альборан [106] Имеется в виду остров Альборан, куда ссылали политических преступников. . Поняла? И благодари Бога, что ты мне самому нужна здесь.

Пепа была умной женщиной и не заставила повторять угрозу дважды. Она просто выложила на стол еще один кошелек.

А поздно ночью, когда загрохотал ливень и по Чамартину-де-ла-Роса помчались потоки воды, человек в серой капе, доходившей до земли и делавшей его похожим на водяной столб, условным стуком постучал в маленькую калитку в ограде сада французского посольства.

Калитка немедленно открылась, и другая фигура, сверкавшая в свете молний белыми чулками, проводила первую в небольшое полуподвальное помещение, выходившее окнами в сад. Впрочем, там было тепло, а обстановка поражала истинно французским изяществом. На окнах висели тяжелые плотные шторы. Человек, приведший гостя, зажег канделябр и тотчас удалился, не обменявшись с пришедшим ни словом.

Спустя некоторое время тихо приоткрылась другая дверь, и из-за таких же плотных гардин показался невысокий худощавый мужчина с орлиным профилем. Он вошел в комнату так, словно уже знал, кого там увидит, и сел прямо напротив, лишь движением головы выдав свое любопытство.

— Я знаю, что нарушил все писаные и неписаные правила, но другого выхода у меня нет.

— А если этим поступком вы не только не спасете себя, но и погубите ваше дело? — вопросом ответил худощавый человек, и в его голосе явственно прозвучал легкий акцент жителя средиземноморских островов. — В любом случае вы не имели права…

— Когда я штурмовал Бастилию, я тоже не имел на это права, однако… Впрочем, я пришел не для того, чтобы спорить, и, в конце концов, подчиняюсь я все-таки не вам.

Хозяин пробарабанил по столу марш девятого кавалерийского полка.

— Хорошо. Говорите.

— Меня интересует семья бывшего депутата Генеральных Штатов от Монпелье, ныне заместителя морского министра господина де Салиньи.

— В данный момент я не могу вам сказать этого. Я, как вы знаете, не из старых и лично никогда Салиньи не знал. Но я запрошу Париж или, дабы ускорить дело, хотя бы Рим, ибо там сидит граф Труайя, он из бывших.

— Нет, — с каменным лицом ответил явно непрошеный гость, — у меня нет времени. Поговорите с кем-нибудь из посольства сейчас же, у вас безусловно есть люди, жившие в Париже десять лет назад. И пусть ваша информация будет заверена печатью посольства. Я готов ждать до рассвета. Но не больше.

Хозяин дернул плечом и неохотно вышел. Гость задул свечи, оставив в канделябре всего одну, сложил на груди руки, вытянул ноги и, прикрыв лицо капой, погрузился если не в сон, то в бдительное отдохновение.

Спустя несколько часов дверь снова раскрылась, пропустив полосу света, и человек в белых чулках молча положил перед спящим гостем лист бумаги.

— А, хорошо, — вдруг бодрым голосом ответил тот и впился глазами в лежащий на столе лист. Там было написано всего несколько строк. — Отлично, отлично… Я так и думал. Передайте мою благодарность господину послу и проводите меня до калитки.

Но вот калитка захлопнулась, и серая фигура растворилась в пелене непрекращающегося дождя.

Долгое отсутствие Браулио, который после их столь неудачного для Клаудии разговора исчез, насторожило ее не на шутку. Она даже решилась как-то раз, придав своему тону безразличие и скуку, спросить о нем у Мануэля.

— Послушай, а куда вдруг пропал твой валет, который так мило умел петь по утрам французские песенки.

— Французские? — удивился Мануэль, как обычно, по утрам к великой досаде Клаудии, не торопившийся покидать постель. — Неужели этот прохвост решил соблазнить и тебя? Знаешь, у него в любовницах пол-Мадрида! И что это вы все о нем спрашиваете… — тут вдруг Мануэль осекся, но было уже поздно — Клаудиа сразу же обратила внимание на это «вы все» и, сама начав ласкать его, капризно спросила:

— Кто это «мы все»?

— Ну, ты… и еще некоторые…

— Кто же еще, кроме меня, мог у тебя о нем спрашивать? Неужели королева?

— Ну, при чем тут королева! — досадливо отмахнулся Мануэль. — Конечно, не королева, а… — Он лихорадочно придумывал подходящее имя.

— … графиня Кастильофель! — торжествующе закончила Клаудиа, которой сразу стало ясно, кто в данном случае оказался за спиной Браулио.

— Да хоть бы и она! — вспылил Мануэль, раздосадованный тем, что эта его нелепая оговорка так неудачно прервала начавшийся было новый порыв страсти. — Я, в конце концов, не слежу за ним, а делишек у него в столице немало.