Александр Пумпянский - Диктаторы и террористы [Хроники мирового зла] [litres]

«Жизнь в стране ничего не стоила. Людям, которые в любое мгновение могли быть убитыми, он дал право самим убивать, – поясняет Ана Гарита, политический аналитик из миссии ООН. – Это был по-своему популярный ход». И добавляет: «Он единственный политик, обладающий стратегическим мышлением. Если бы в 70-е годы его выбрали президентом, сегодня здесь была бы другая страна. Однако время и обстоятельства сделали из него машину для убийств».

Странно харизматическую машину для убийств, полагает Марио Антонио Сандоваль. На всех последних выборах генерал Риос Монтт собирает внушительное число голосов. Удивительным образом за бывшего диктатора весьма активно голосуют как раз в тех районах, где карательные действия отличались особой жестокостью. Как это объясняет мой собеседник? В ответ Марио Антонио рассказывает случай из своей журналистской практики.

Убегая от преследования, повстанец спрятался в «голубятне»… (При уточнении выяснилось, что «голубятня» в данном случае – это вовсе не голубятня, а «воронья слободка» – трущобный барак.) Там его солдаты и обнаружили. Вытащили на улицу и, изрешетив автоматными очередями, бросили тело в луже крови. Когда на следующее утро журналист пытался восстановить картину расправы, все обитатели «вороньей слободки» лишь качали головами – никто ничего не видел и не слышал. А на улице детвора увлеченно играла во вчерашнюю погоню за герильеро, поочередно меняясь ролями преследователей и их жертвы. «У людей есть это свойство – возлюбить своих палачей», – подводит мораль своей притче Марио Антонио Сандоваль.

У Родриго Астуриаса, сына знаменитого писателя, нобелевского лауреата Мигеля Анхеля Астуриаса, но известного далеко не только этим, более прозаический взгляд на генерала Монтта. «Каудильо с мессианскими претензиями. Этот тип хорошо известен в нашей части света, – говорит он. – Когда ситуация в стране и обществе деградирует до такой стадии, что первым чувством становится страх, а главной заботой – отсутствие безопасности, люди сами начинают искать твердой руки».

Ничего мистического не видит в диком феномене непроходящей популярности палача и Ракель Селайя – позже мы с ней познакомимся поближе. «Конечно же, не убитые из могил голосуют за Риоса Монтта и не те, кто бежал из родных мест от карателей, а те, кто поселились в их домах, – говорит она. – В „отрядах самообороны“, созданных по инициативе генерала Риоса Монтта, состоял миллион человек. Вот этот самый миллион патрульерос стоит за него горой. А посчитайте, сколько их вместе с членами семей. Представляете, какая это электоральная сила!»

Риос Монтт – бессменный председатель парламента все последние годы. Его жена – член парламента. Его дочь – заместитель председателя парламента. Его сын, как все говорят в один голос, следующий министр обороны Гватемалы. Подсчитано, что семейный клан генерала контролирует около 60 высших постов в армии. А армия продолжает оставаться правящей кастой Гватемалы.

Всего этого, однако, Эфраину Риосу Монтту мало. Он хочет снова стать президентом страны. Но не может. 186-я статья конституции Гватемалы гласит, что лица, замешанные в организации государственного переворота, не просто не могут баллотироваться на посты президента и вице-президента. Они не могут этого сделать в четырех поколениях. «Это, можно сказать, персональная статья, посвященная генералу его противниками, – говорит Марио Антонио Сандоваль. – Она скроена по его фигуре, ему от нее не отвертеться».

Сам генерал так не считает. Гватемала нынче – демократия и правовое государство. Никто не понимает это лучше, чем бывший диктатор. Поэтому он последовательно подает апелляции. В электоральный суд. В конституционный суд. В комиссию по правам человека Межамериканского суда. Каждый раз получает отказы по формальным причинам. И каждые выборы история с апелляцией повторяется в полном объеме ступень за ступенью.

Сейчас судебная процедура снова в разгаре. В адвокаты Эфраин Риос Монтта взял министра иностранных дел Гватемалы. В случае успеха ему обещано место вице-президента.

Реальный правитель Гватемалы – не только многократный истец, но еще и ответчик. Правда, пока только теоретический. Его обвиняют в геноциде. Хода этому обвинению прокуратура не дает. Как член парламента, он пользуется депутатской неприкосновенностью.

«Пиночет тоже был уверен в неприкосновенности своей фигуры, – говорит профессор Рамон Кадена, советник в офисе омбудсмена (новая функция в Гватемале). – Рано или поздно Риоса Монтта постигнет участь Пиночета. Конечно, если он не умрет раньше…» И продолжает: «Желаю генералу Монтту долгих лет жизни, чтобы мы еще увидели его в тюрьме. У нас в Гватемале для того, чтобы дождаться справедливости, требуется много терпения».

Знающие люди пояснили мне, что генерал не дает интервью. Он делает заявления. А еще он любил общаться с народом с помощью воскресных проповедей – с телеэкрана. В той давней ссылке в Мадриде он неожиданно для всех, включая родного брата-священника, ныне епископа, сменил католичество на евангелическую веру. Так что домой он вернулся, чтобы принести в общество не только порядок и справедливость, но и самое истинное слово Божье.

В общем, не получилось желанного интервью. Хотя у меня нашлась прекрасная протекция – парламентский заместитель Риоса Монтта и по совместительству его дочь. Зури Риос Монтт приняла меня у себя дома субботним утром – на следующий день она улетала в Вашингтон – и была само очарование. Огромные живые глаза на красивом лице – оружие неотразимого действия, она могла бы играть главную роль в любом из самых популярных у нас латиноамериканских сериалов. У меня сразу зародился хитроумный план, как гватемальцам остановить генерала: они должны избрать президентом его дочь. Не тут-то было. На мой вопрос, когда она станет президентом, последовал решительный ответ: «Никогда!» Но почему? «Потому что по конституции кандидату в президенты должно быть за сорок, а мне никогда не будет больше тридцати лет…»

Ранняя – и кромешная – тьма, обрушивающаяся на землю юга, не слишком приятна, особенно когда она застает тебя в пути на горном серпантине, которым только и можно добраться до озера Атитлан. Фары высвечивают лишь скрученную нитку дороги и серые тени того, что только что было дивным горным пейзажем. Черный занавес этой ночи, однако, таил в себе и некий сюрприз отложенного действия – сценический эффект с вмонтированным внутрь часовым механизмом. Рано утром раздвинув плотные шторы в гостиничном номере, чтобы выйти на балкон, я не поверил своим глазам. Кто-то сильно выше меня уже снял со всего окружающего ночной занавес. Гигантское озеро, скорее даже внутреннее море, в ясном утреннем свете вобрало в себя бездонное бело-голубое небо с легкими облачками, а прямо напротив, словно застывшая кардиограмма акта творения (а может быть, это была графическая роспись Творца), – три конуса вулканов. Бывают в природе совершенные виды, это был точно один из них. Ощущение гармонии и покоя абсолютное…