Александр Пумпянский - Диктаторы и террористы [Хроники мирового зла] [litres]

Говорят, что озеро Атитлан рождает вдохновение и притягивает поэтов. Одного из них оно притянуло дважды. Сначала самолет, который он пилотировал, совершил в этих местах вынужденную посадку. Потом уже летчик не смог отсюда улететь. Летчика и поэта звали Антуан де Сент-Экзюпери, и здесь была написана одна из самых поэтичных повестей ХХ века. Может быть, все-таки это апокриф, произвольное соединение двух легенд – человека и места? Мои собеседники с жаром отвергли любые сомнения. «Посмотри на иллюстрации к „Маленькому принцу“ – и ты узнаешь эти вулканы. Их можно было нарисовать только здесь». Устоять перед столь строгим доказательством было невозможно.

В Гватемале масса возможностей полюбоваться вулканами. Их молчание завораживает. Некоторые вулканы даже курятся, выпуская колечки дыма, по-видимому, на потребу туристам, впрочем, весьма немногочисленным. Увы, иногда они просыпаются, и тогда история страны принимает другое русло. Даже столица страны переезжала трижды – и все из-за капризов вулканов.

Город Сантьяго был погребен под извержением вулкана 10 сентября 1541 года, просуществовав в качестве столицы испанской Центральной Америки два десятилетия. Новой столице был отпущен срок побольше – двести лет. Сантьяго № 2 (ныне известен под именем Антигуа) успел вырасти в 80-тысячный град, который своей роскошью и размахом соперничал с Мехико и Лимой, что, в частности, с неудовольствием отметил английский визитер брат Томас. То, что сегодня было бы названо динамизмом городской жизни, этот священник и моралист заклеймил как греховность и тщеславие. Забавно не то, что он это сделал, а то, как он это сделал. «Они, – написал он в гневе, имея в виду погрязших в грехе и самодовольстве жителей, – не боятся вулканов, которые не раз уже посылали им в знак Божественного предупреждения стену воды и стену огня, угрожая превратить их город в Содом…» Брат Томас как в воду глядел. Весь 1773 год город трясло, пока вулканическому терпению не пришел конец, и двумя ударами 7 сентября и 13 декабря город был разрушен. Тогда-то столица и переехала на свое нынешнее место. В канун Рождества 1917 года Гватемала-сити основательно тряхануло. После чего сокрушительное землетрясение продолжалось шесть недель. Когда оно улеглось, жители принялись восстанавливать разрушенную столицу. Не переносить же ее в четвертый раз. Да и куда бежать-то?

…А антикварный красавец Антигуа в новейшие времена перенес новый удар из адского подземелья. По этому поводу Марио Антонио Сандоваль, влюбленный в этот испанский град Китеж в Центральной Америке, сохранившийся несмотря ни на что, выразился так. «Вот здесь, – сказал он, – землетрясение 1976 года разрушило прекрасные руины, оставленные землетрясением 1773 года». Дважды останки некогда величественного собора магическим образом приковывают взгляд.

Сегодня Гватемала-сити – бурно растущий город с трехмиллионным населением, сложенный как бы из разных нестыкующихся лего – городских районов. Их называют тут зонами, и каждая живет своей жизнью. Зона № 1 – исторический центр с кафедральным собором, президентским дворцом, парламентом и традиционными административными зданиями. Правда, все тонет в столпотворении людей и машин и бесконечной мелкорыночной стихии, которая затопила весь центр – примерно так, как у нас в Москве Лужники и «Динамо» были оккупированы базарами. Можно представить (или помечтать), что когда-нибудь центр очистится от торговой пены и ненужной суеты. Что старые здания отреставрируют, и тогда от них глаз будет не оторвать. Впрочем, вряд ли это случится завтра или послезавтра. В бедной стране красота и подлинность не самые главные приоритеты.

В бедной стране, однако, живут порой очень богатые люди. Для высшего класса в Гватемала-сити, в частности, выстроены зоны 13-я и 14-я. Утопающие в сосновых рощах (или райских кущах) элегантные, с иголочки, суперкомфортабельные многоэтажные дома. И тут же особняки – поместья со своими бассейнами и лужайками, на которых мирно пасутся скаковые лошади… Эффект изолированности физически подчеркивается километрами колючей проволоки, в которую обернуты все мало-мальски ценные здания и сооружения. Это наглядное наследие гражданской войны, многолетней жизни в осаде, страховка от налетов, нападений или просто грабежа… Рядом зоны 9-я и 10-я – деловой район. Своим банковским блеском он не уступит никакому другому Даун-тауну… Есть зоны трущобные… Есть и такие, где видно, что люди от дна уже оттолкнулись…

Социально жизнь выходцев из разных зон практически не пересекается. Раньше это гарантировал еще и горный рельеф, пересеченная местность. Разные зоны при хаотической застройке разделяли между собой горы и ущелья. Сейчас через весь город пролегли скоростные шоссе, в часы пик забитые до отказа (основной поток составляют импортированные подержанные автомобили), через ущелья перекинуты мосты. Так что зоны-антиподы странно сблизились. Разобщенный город стягивается, словно жгутами. Лет через двадцать – тридцать это будет очень красивый и привлекательный город. Тем более что тут не климат, а чистая благодать. Редкое сочетание низкой широты – до экватора рукой подать и физической высоты – Гватемала-сити находится на высоте примерно в полторы тысячи метров над уровнем моря – дают потрясающий эффект: здесь всегда раннее лето. Круглый год – двадцать с небольшим градусов тепла, вечное цветение, нежные субтропики… Не говоря уже о прекрасных видах на вулканы, открывающихся прямо из города.

…У него спокойное лицо и улыбка Санта-Клауса, хотя жизнь его была уж точно не подарок. Тюрьма города Саюма. («Это наша гватемальская Сибирь», – говорит он со смехом…) Ссылка, семь лет скитаний в Мексике и Аргентине… И потом гражданская война длиной во всю жизнь, включая десять лет в партизанских горах безвылазно. Он был одним из руководителей гватемальской герильи. Ныне Родриго Астуриас – кандидат в президенты. Один из дюжины политических деятелей разных направлений, официально заявивших о своих претензиях на высший пост. Выборы состоятся в ноябре.

Вся биография Родриго Астуриаса прошла под отцовской звездой и, как мне кажется, в бесконечной попытке вырваться из-под ее притяжения. «В пятнадцать лет я решил посвятить себя борьбе за народное счастье», – говорит он мне. Это решение фактически означало разрыв с отцом. Мы беседуем в штаб-квартире его политической партии, которая нынче, после заключения мирных соглашений 1996 года, легальна. Однако же вся символика отсылает посетителей в героическое подпольное и повстанческое прошлое.

«Это была одна из самых длинных войн ХХ века, и я в ней сражался с начала и до конца. То, что я выжил – чистый случай», – говорит Астуриас. В герилье он отвечал как раз за военные операции, а на последнем этапе за переговорный процесс.