Дмитрий Овсянников - Осколки Сампо [litres]

Хутор Колменкиви стоял на расстоянии дневного перехода от Вороньей горы. Когда отряд достиг условленного места, встревоженный военачальник стал ожидать возвращения Мортту. «Видно, этот выскочка оказался прав, – думал Варкас про себя. – Пускай принесёт мне осколок волшебной мельницы – и я впредь не подумаю о нем дурного».

Но и вернувшийся на следующий день помощник не принёс Варкасу успокоения: вместо шумной ватаги, везущей покражу и отрубленные головы чужеземцев, на поляне появился один-единственный воин измученного, совсем не победоносного вида.

Военачальник сразу же обрушился на Мортту с расспросами – тот едва успевал отвечать:

– Вы нашли их? Что произошло?

– Да, исанто. День и ночь тому назад на окольном пути вдоль моря.

– Почему ты один, где мои бойцы?

– Чужаки приняли бой. Наши люди мертвы.

– Где Сампо?

– Они увозят его с собой, я видел.

– А нойта? Ты видел хранительницу священной рощи?

– Видел. Она с ними.

– Связана? В плену?

– Хуже, исанто. Нойта предала нас, она заодно с сувантолайненом.

– Не смей клеветать на неё! – зарычал Варкас.

– Истинно так! Клянусь, без её помощи они бы не справились с нами!

– Довольно! Я понял, что ты говоришь правду, – отвернувшись, Варкас шагнул назад – и вдруг, молниеносно выхватив леуку, коротким взмахом перерубил младшему вождю горло. Тот свалился, не издав ни звука.

Прочие воины, опешив, столпились вокруг. Не скорая расправа пугала их – похъёлане привычны к виду крови – а то, что Варкас, убив товарища, не выказал ярости. С виду он казался задумчивым, даже растерянным – кое-как вытер клинок от крови и теперь вертел леуку в руке, глядя поверх голов. Он словно силился рассмотреть след упущенных беглецов в переплетении ветвей дальних сосен…

Страшную тишину нарушил топот копыт – кто-то во весь опор мчался по лесной дороге. Вскоре на поляну вылетел всадник на лохматой лошади.

– Гонец эманты Лоухи! – крикнул он, натянув поводья. Затем спрыгнул на землю и подбежал к Варкасу, коротко поклонился ему, приложив руку к груди. – Я послан за тобой, исанто Варкас! – заговорил посланец. – Я ищу тебя по всей Похъе!

– Что за нужда? – военачальник, как мог, прятал беспокойство под надменной маской.

– Хозяйка Похъёлы созывает все войска к побережью. Дозорные заметили в море корабли викингов. Они движутся в сторону залива Сюёнлахти! Все отряды готовят встречу гостям – такова воля эманты!

– Воля эманты – прежде всего, – выдавил из себя военачальник.

О Хийси, как не вовремя! Сейчас Лоухи, сама не ведая того, препятствует погоне за Сампо, с исчезновением которого не сравнится никакое нашествие викингов. Придётся всё же принести эманте дурные вести. И принести их самому…

– Исанто Варкас… – гонец с недоумением указал на окровавленное тело младшего вождя.

– Он ушёл в военный поход, – хладнокровно ответил военачальник. – Там иной раз гибнут. – Подымайтесь, в дорогу! – крикнул он воинам. – Мы идём в Корппитунтури!

– Как быть с Мортту? – спросил кто-то.

– Закопать, – бросил Варкас через плечо.

В то серое утро чужеземная пустошь разразилась криками. Драккары шведов приближались к входу в широкий фиорд, по обе стороны которого вздымались гранитные утёсы, недобро нависавшие над пришельцами. На каждом склоне, на каждом выступе птичьими базарами копошились тёмные фигурки людей – лучников и копьеносцев. В глубине фиорда, на пологом берегу, удобном для пристани, ярл разглядел войско – сотни вооружённых людей, а из лесной чащи подходили все новые и новые отряды. Противными голосами завывали рожки, рокотали туго натянутые бубны. Над входом в залив на самой вершине скалы дымил сигнальный костер, и полуголый великан, измазанный чем-то красным, хрипло ревел, размахивая трёхрогими вилами из целой берёзы. На каждом отростке красовалось по человеческому черепу.

Неясная жуть финского побережья наконец-то показала своё лицо. Сейчас она не была пугающей, как раньше, но по-прежнему оставалась грозной и опасной. Даже самому безрассудному не пришло бы на ум ступить на оскалившийся железом берег.

Хэрсир Горм Полутролль уже приготовил дружину к бою и теперь стоял за плечом ярла, ожидая приказаний.

– Нападать сейчас глупо, – не оборачиваясь, рассуждал Торкель. – Нас засыплют стрелами прежде, чем мы достигнем берега. Направить посланца на переговоры – все равно что убить собственного хирдмана: и так видно, что мира здешний народ не желает.

Над заливом с криками носились стаи птиц, растревоженных шумом на побережье. Иные из них достигали чужеземных кораблей и метались над палубами, роняя помёт на щиты и шлемы викингов. Внимание Торкеля привлёк большой чёрный ворон, что деловито облетел каждый драккар и, сузив круги над кораблём ярла, по-хозяйски уселся на верхушку мачты.

Ворон, мудрая птица, спутник самого Одина! Сейчас весть о четырех драккарах близ враждебных берегов Эстерботтена домчится до Отца богов, и среди финских скал в землю ударит его могучее копьё – Гунгнир, возвестив начало новой битвы… Что ж, если битвы не избежать, то ворон Одина – добрый знак!

Торкель ещё раз оглядел берег – и вдруг услышал за спиной крики хирдманов, нестройные крики изумления и ужаса. Обернувшись, ярл сам едва удержался от крика.

Ворон смело опустился на палубу среди людей и вдруг начал расти, размахивая крыльями. В мгновение ока он обернулся невысокой черноволосой девушкой, закутанной в широкий черный балахон, расшитый вороньими перьями. Она выпрямилась и шагнула навстречу Торкелю. Кто-то из ближайших воинов занёс секиру – и тут же грянулся навзничь: девчонка всего лишь махнула на него оперённым рукавом.

– Меня послала Лоухи, Хозяйка Похъёлы, – обратилась колдунья к ярлу. – Хозяйка желает знать, кто вы, герои, откуда будете и что привело вас к нашим берегам! С миром или с войной пожаловали вы к народу Сариолы? Хозяйка ждёт ответа!

– С миром и дружеским приветом от конунга шведского пришли мы к хозяевам севера! – учтиво отвечал Торкель.

Одному Одину известно, как финны находили дорогу, сопровождая заморских гостей – в дебрях Эстерботтена, казалось, не ступала нога человека. С собой они пригласили немногих – Торкеля, Горма и пятерых знатных хирдманов. Прочим велено было расположиться лагерем на берегу фиорда. Прознав о том, что чужеземцы держатся мирно и везут диковинное добро, навстречу им потянулись простые жители Похъи: намечался торг.

– Во имя Тора – что ты затеял? – спросил у ярла Горм. Хэрсиру пришлось не по нраву, что его воины остаются сами по себе среди чужеземцев, которых много больше, а сам он идёт неизвестно куда в окружении финских воинов.

– У финского медведя непроницаемая шкура, – вполголоса ответил Торкель. – Довелось ли нам за целый год хоть раз увидеть, что она скрывает? Знали ли мы нынешним утром, что он сам согласится показать своё сердце? Или ты нашёл иной способ добраться до него?