Мария Пастернак - Золото Хравна

Торлейв медленно перекрестился.

— Господи, будь милостив к нам! — побелевшими губами сказал он.

Гамли теребил его.

— Торлейв! Ты видишь? Видишь? Сегодня ночь молодого месяца! Предсказанье сбылось! Тролль унес Стюрмира!

Торлейв покачал головой. Его знобило, точно он был болен.

— Пойдем посмотрим, — хрипло позвал он.

Они подошли к краю ущелья. Внизу продолжала бурлить река. Оползень пропахал сверху донизу широкую борозду, но ущелье было слишком глубоко — на дне ничего не разглядишь.

— А где волчица? Смотри, она исчезла, ее нет! — продолжал изумляться Гамли.

— Ты уверен, что Стюрмир погиб?

— Сорвавшись с такой кручи?! Он мертв, Торлейв, можешь не сомневаться! Нужно человек пять, чтобы разобрать гору камней и докопаться до трупа, но делать это надо при свете дня, а не сейчас.

Подбежавший Дауфи остановился посреди поляны и развел руками.

— Я видел… видел, как погиб Стюрмир… — пробормотал он. — Тролль унес его, как и было обещано!

На поляну один за другим, высоко держа факелы, уже входили на лыжах Скаффти, Никулас и Кольбейн, Эббе и Ялмар. Следом за ними скользила Вильгельмина в мальчишеском кафтанчике и потертых штанах сына Калле Смолокура. Торлейв бросился к ней, проваливаясь в снег, и она побежала через поляну ему навстречу.

— Торве, ты жив!

Вздрагивая, уткнулась она лицом в его грудь.

— Ты жив, ты жив!

— Мина, что с тобою? — Он сел на корточки и снизу заглянул в ее заплаканное лицо.

— Не важно, то был обман!.. — Она тронула рукою его заиндевевшие волосы. — Ты жив, это самое главное! Понимаешь, я побежала звать всех, кого могла, — Никуласа, Кольбейна, всех! Мы вышли на двор, а они всё гнали меня прочь, говорили, чтобы я шла спать. Смешно, будто я смогла бы уснуть! Я не слушала их. Я наклонилась привязать лыжи — и тут меня точно облили кипятком, Торве! Я увидела, как ты лежишь на снегу, раскинув руки крестом, а Стюрмир поднимает над тобою меч!

— Этого не было, — сказал Торлейв, стирая ладонями слезы, что катились по ее щекам. — Не было, Мина, не плачь. Теперь уже всё, девочка моя, все кончилось.

— О Торлейв! Виденье казалось таким достоверным!

— Забудь, — проговорил он, целуя ее.

— У тебя холодные губы, Торве! Ты совсем замерз!

Подошел Никулас и, расстегнув свой плащ на меху, укрыл им плечи Торлейва.

— Ну и ночка выдалась нынче!

— Новолуние! — многозначительно проговорил Гамли, подняв указательный палец к небу.

На Ноль в доме Гамли, сына Торда, всегда гуляли широко и шумно, и предшествующие события на ходе праздника никак не отразились. Правда, с утра, еще в сумерках, сам хозяин и гостившие у него хейны: Никулас — сын рыцаря Торкеля, — Торлейв Резчик и еще несколько человек — ушли куда-то на лыжах и вернулись лишь к полудню, очень усталые. Одежда их обледенела, и сами они замерзли так, что Ланглив пришлось вновь топить баню, чтобы их отогреть.

На расспросы гостей раскрасневшийся после бани Гамли отвечал, что вчера один из здешних жителей ночью свалился в ущелье, и они вместе с хёвдингом Хоконом ходили искать его тело. Праздник праздником, но что делать. Нельзя было оставить в лесу непогребенный труп.

— Нашли? — спросил Гамли высокий статный старик — Вигфус, отец Ланглив.

Гамли кивнул.

— Бедняга расшибся при падении, вдобавок его раздавило камнями. Так что работа у нас была не из самых приятных.

— Что поделаешь! — вздохнул тесть. — Сказано ведь, что нашему ближнему должны мы отдавать последний долг.

— Да, теперь уж точно последний, — подтвердил Гамли.

Торлейв по возвращении поднялся наверх, к Стурле, надеясь найти там и Вильгельмину. Он не ошибся: она сидела на скамье напротив отца и пришивала к поношенному кафтану Скаффти рукав, оторванный движением могучего плеча Стурлы. Увидав Торлейва, она отложила шитье и встала ему навстречу.

— Ну что, сынок, — спросил Стурла, — нашли его?

— Мы с Хоконом, Скаффти и Гамли спустились вниз. Никулас, Эббе и Ялмар страховали сверху. Ущелье глубокое, река быстрая. Вся эта груда камней покрылась льдом — не знаю, как мы на ней удержались. Рукавицы и одежда промокли и тоже заледенели. И все же мы разобрали камни и нашли его. Он лежал там. И голова тролля рядом — она раскололась надвое.

— Какая голова тролля? — удивился Стурла.

— Так называли здесь огромный валун на вершине Тролличьего кряжа, с которого сорвался Стюрмир, — объяснил Торлейв.

Стурла покачал головой и перекрестился.

— Прости ему, Господи, все его грехи! Надеюсь, Господь наш много милосерднее меня; мне будет нелегко это сделать.

— Страшная смерть, — поежилась Вильгельмина.

— А как он оказался на той скале? — спросил Стурла. — Я что-то не понял, он убегал от тебя?

— Нет, — сказал Торлейв. — Не думаю, чтобы я был способен внушить столь великий страх.

— Так как же было дело? — спросил Стурла. — Я ведь ничего почти не знаю. Вильгельмина сама не своя со вчерашнего вечера. Все говорили, что ты сражался со Стюрмиром и несколькими его людьми и что потом Стюрмир сорвался со скалы. Уважь старика, Торве, расскажи, как все было. Согласись, это имеет ко мне некоторое отношение.

Торлейв сел на сундук напротив Стурлы.

— История немного странная, Стурла.

— Ничего. Последнее время со мной постоянно только и случаются странные истории.

Торлейв молчал. Вильгельмина сидела на лавке, забившись в угол, обняв колени, покрытые широким подолом юбки, и не сводила с него глаз.

— Что же ты сделал, сынок? — Стурла подбоченился, взгляд его хитро поблескивал из-под бровей, в усах пряталась улыбка. Благополучный исход ночного сражения был налицо — Торлейв сидел перед ним живой и здоровый, и Стурла ждал рассказа о битве, из которой тот вышел победителем. Кажется, ему было чем гордиться. Его воспитанник и будущий зять, сын Хольгера, справился один с несколькими врагами, не имея при себе ни оружия, ни доспехов.

— Видишь ли, Стурла, я попался как дурак, как рыба на крючок. Ни с кем я не говорил об этом и никому не стану рассказывать впредь, потому что и сам не поверил бы себе. Я пытался отбиться лыжей, но она раскололась под ударом меча. Мне было нечем защищаться и бежать некуда. Внезапно вышла из кустов огромная белая волчица и встала между Стюрмиром и мною. Не знаю, случайно ли так вышло, но она словно заслонила меня собой. Стюрмир бросил меч и выстрелил — но стрела не пролетела и трех шагов. Скажи, Стурла, видал ли ты когда-нибудь, чтобы арбалетный болт, точно подбитая птица, просто рухнул в снег?