Франческо Габриэли - Крестовые походы. Взгляд с Востока. Арабские историки о противостоянии христианства и ислама в Средние века

В 583 /1187 году призвал все свои провинции к священной войне. Он написал в Мосул в Джазире, в Арбелу (Эрбиль) и другие восточные государства, в Египет и Сирию. Он потребовал, чтобы люди вооружились и приготовились к сражениям. В конце месяца мухаррам / апреле 1187 года Саладин и его армия вышли из Дамаска и направились к Рас-эль-Ма, где к ним присоединился сирийский контингент. Султан поручил своему сыну аль-Малик аль-Афдалю Али командование им, а сам со своими людьми выступил к Бусре. Он слышал, что Арнат из Эль-Керака собирается напасть на паломников и отрезать им путь, тем самым давая понять, что обязательно вернется и перережет путь египетской армии, не позволив ей соединиться с сирийской армией. Поэтому Саладин двинулся на Бусру, желая предотвратить нападение Арната на паломников. Опасаясь султана, он должен был остаться дома. Среди паломников была большая группа родственников Саладина, в том числе сын одной из его сестер Мухаммед ибн Лайин. Когда Арнат узнал, что Саладин подошел к границе его территории, он остался дома и отказался от своих планов, и паломничество продолжилось. Когда паломники удалились и в регионе все было спокойно, Саладин пошел к Эль-Кераку и послал свои отряды по всей провинции вокруг Эль-Керака, Аш-Шаубака и других городов. Они грабили, убивали и жгли, а правитель был осажден в крепости и не мог защитить свои земли. Страх перед армией аль-Афдаля удержал от вмешательства других франков, и у Саладина оказались развязаны руки.

Саладин послал приказ своему сыну аль-Афдалю послать большой контингент в район Акры и разорить его. Он взял Музаффар ад-Дин Гёкбори ибн Зейн ад-Дина, правителя Харрана и Эдессы, вместе с Каймаз ан-Наджми и Йилдирим аль-Йакути, двумя ведущими эмирами, и еще нескольких человек. Они отбыли ночью в конце месяца сафар / мае 1187 года и напали на Саффурию утром. Отряд тамплиеров, госпитальеров и других воинов вышел из города, чтобы отбить атаку, и последовала ужасная битва. В конце концов Аллах даровал мусульманам победу, и франки бежали. Многие были убиты, остальные попали в плен. Среди убитых оказался Великий магистр госпитальеров, знаменитый франкский рыцарь, причинивший много вреда делу ислама (Роже де Мулен).

Мусульмане разграбили прилегающую местность, и в безопасности, с добычей и пленными, вернулись в Тверию, где находился граф. Он не сделал ничего, чтобы помешать поражению франков. Это была большая победа мусульман, поскольку тамплиеры и госпитальеры были хребтом франкских армий. Радостная новость быстро распространилась по всему мусульманскому миру.

Когда Саладин узнал радостную весть о том, что тамплиеры и госпитальеры потерпели поражение, и многие из них были убиты или взяты в плен, он вернулся из Эль-Керака к армии, которой командовал аль-Афдаль. Там были все войска и эмиры. Султан произвел смотр армии и определил, что располагает 12 000 кавалеристами с постоянными фьефами и военным жалованьем, а также добровольцами. Султан расположил армию в боевом порядке – центральная колонна с двумя крыльями, авангард и арьергард. Он назначил каждому человеку место и велел не покидать его, после чего армия вышла в путь и разбила лагерь недалеко от Тверии. Мы уже говорили, что граф был на стороне Саладина. Султан получил от него много писем с обещанием помощи и поддержки. Но «Сатана дает только обманчивые обещания» (Коран VII, 66). Теперь, когда франки увидели мусульманские армии и осознали перспективу, они послали патриарха, священнослужителей, монахов и рыцарей к Раймунду, чтобы упрекнуть его за то, что он стал на сторону Саладина. «Ты, должно быть, стал мусульманином, – сказали они, – иначе не смог бы вынести того, что сделали мусульмане с франками, убив и обратив в рабство тамплиеров и госпитальеров, не дал бы ты им и пройти через свои земли, даже не попытавшись их остановить». Местные ополченцы Тверии и Триполи присоединились к увещеваниям, а патриарх пригрозил, помимо всего прочего, отлучить его от церкви и аннулировать брак. Когда граф увидел, какую серьезную ситуацию сотворил, он пошел на попятную и заявил о своем раскаянии. Прибывшие к нему люди приняли его извинения, простили его слабость и предложили присоединиться к ним против мусульман и помочь им в защите своих земель. Граф согласился, снова объединился с франками, вернулся с ними к франкскому королю, и между ними снова воцарился мир. Но Аллах позаботился, чтобы из этого ничего хорошего не вышло. Пехота и кавалерия собрались и вышли из Акры к Саффурии, но люди действовали неохотно и были деморализованы.

Ибн аль-Атир

Пока вновь объединившиеся франки шли к Саффурии, Саладин собрал совет эмиров. Большинство из них советовали ему не вступать в бой, а ослабить врага постоянными засадами и набегами. Другие, однако, советовали грабить территории франков и дать бой любой франкской армии, которая появится на его пути. «Потому что на востоке люди проклинают нас, говоря, что мы больше не сражаемся с неверными, а вместо этого начали сражаться с мусульманами. Мы должны сделать что-то для своего оправдания и чтобы заставить умолкнуть критиков». Но Саладин сказал: «Я чувствую, что нам следует выступить против врага всеми силами ислама. События происходят не по человеческой воле, и нам неведомо, сколько осталось жить. Глупо распылять такие крупные силы, не нанеся самый сильный удар в священной войне». И во вторник, 23-й день второго месяца раби / 2 июля 1187 года, после того как мы расположились возле Ухуваны, он покинул лагерь и ушел вверх по горе, что за пределами Тверии, оставив город позади себя. Но когда он подошел ближе к франкам, никого не было видно, поскольку они еще не вышли из своих шатров. Поэтому он со своими людьми вернулся к подножию холма. Ночью он разместил войска так, чтобы они помешали врагу дать бой, а потом атаковал Тверию небольшим отрядом, который проделал брешь в стене и взял город штурмом в течение ночи. Жители укрылись в цитадели, где была графиня и ее дети, и защищались, пока мусульмане грабили и жгли нижний город.

Когда франки узнали, что Саладин напал на Тверию и взял город и все, что в нем было, а его люди сожгли все, что не смогли унести, они собрались на совет. Некоторые советовали королю встретиться с мусульманами в бою и выбить из Тверии, но вмешался граф и сказал: «Тверия принадлежит мне и моей жене. Сейчас там хозяйничает Саладин, и осталась только цитадель, где находится моя жена. Если он захватит цитадель, мою жену и все, что мне принадлежит, и потом уйдет, я буду доволен. Клянусь Богом, я за последние годы видел разные армии ислама, и ни одна из них не могла сравниться с армией Саладина по численности и боевой мощи. Если он возьмет Тверию, он там не останется, и когда он уйдет, она снова будет нашей. Ведь если он захочет там остаться, то не сможет удержать армию единой – воины не пожелают долго находиться вдали от дома и семей. Он покинет город, и мы освободим наших пленных». Но Арнат из Эль-Керака возразил: «Ты очень старался заставить нас бояться мусульман. Ясно, что ты на их стороне, и тебе они нравятся, иначе ты не говорил бы так. Что касается размера их армии, большого количества топлива будет достаточно, чтобы устроить для них адский огонь…» Граф сказал: «Я один из вас, и если вы станете наступать, я буду с вами. Если вы отступите, я тоже буду с вами. Сами увидите, что произойдет». Военачальники решили наступать и дать бой мусульманам, поэтому они покинули место, где до той поры стояли лагерем, и начали наступление на мусульманскую армию. Когда Саладин узнал об этом, он приказал своей армии отойти с позиций у Тверии. Единственное, что заставило его осадить Тверию, – это желание заставить франков покинуть свои позиции и предложить бой. Мусульмане спустились к озеру. Стояла сильная жара, и франкам, страдавшим от жажды, мусульмане преграждали доступ к воде. Они осушили все местные колодцы, но не могли повернуть назад, опасаясь преследования мусульман. Те, со своей стороны, избавились от первого страха перед врагом, и их моральный дух был высок, как никогда. Всю ночь они подзадоривали друг друга, готовясь к сражению. Они чувствовали в воздухе запах победы, и чем больше убеждались в низком моральном духе франков, тем более агрессивными становились. Всю ночь слышались крики «Аллах акбар» и «Нет Бога кроме Аллаха». Тем временем султан разворачивал авангард лучников и распределял стрелы.