Франческо Габриэли - Крестовые походы. Взгляд с Востока. Арабские историки о противостоянии христианства и ислама в Средние века

Имад ад-Дин

Утром султан провел смотр своей армии, которая была словно грозовая туча, бурное море пыли, бушующий океан боевых коней, мечей и доспехов. Он взирал на своих отважных рыцарей и свои отряды, которые двигались, словно облако, по лицу земли, вздымая пыль в небо до самых Плеяд и заставляя воронов, спасаясь, улетать до Веги. […] В день смотра султан определил боевой порядок. Каждому эмиру он назначил обязанности, рыцарю – позицию, поборнику веры – пост, засаде – место. Каждому участнику сражения он определил противника, горящей искре – то, что ее затушит, отряду франков – того, кто его уничтожит. Каждому кремню он предназначил то, что высечет из него огонь, мечу – того, кто заточит его. […] Впереди он поставил самых храбрых лучников из каждого отряда. Он сказал: «Когда мы войдем на территорию противника, это наш боевой порядок, наш метод наступать и отступать, положение наших батальонов. Это место, где наши рыцари встанут, наши копья падут, тропы, по которым пройдут наши кони, сады для наших роз. Здесь исполнятся наши желания». Он укрепил надежды людей своими щедротами и воплотил их желания, выполнив все свои обещания. Когда люди были построены и оружие распределено, он подарил им боевых коней и другие богатые дары. […] Смотр продолжался довольно долго. Султан восхищался красотой боевых коней и радовался людским голосам, желавшим ему добра. Его дух ликовал в преддверии марша через пустыню. […] Он отбыл в пятницу, 17-й день второго месяца раби / 27 июня 1187 года, окруженный ореолом победы, поддерживаемый силой, укрепленный везением, окрыленный удачей, сопровождаемый успехом… Его люди двигались в боевом порядке, один отряд рядом с другим, стройными рядами, кони на поводу, смертоносные стрелы в колчанах, мечи в руках… Ночь прошла среди сияющих лиц и блестящих глаз людей, идущих по пути Аллаха. Они сжимали в руках мечи и постоянно возносили хвалу Всевышнему за его милости. Сердца людей были переполнены преданностью, души стремились к небесной любви, а ноги ступали по земле, ведомые великой миссией, которую им предстояло выполнить. Утром султан повел войско дальше. Оно спустилось к Иордану, стремясь к атаке. Безбрежное море мусульманской армии окружило Тивериадское озеро, а когда поставили шатры, обширная равнина стала тесной. Земля украсила себя новыми одеждами, небеса открылись, чтобы ангелы могли выйти из небесных врат. Шатры, словно корабли, стояли на якорях, и отряды прибывали волна за волной. Возникло второе небо – из поднявшейся пыли, и в нем мечи и железные наконечники копий сияли, словно звезды. Ухувана превратилась в обширные клумбы и буйно цветущие сады, по которым бродили кони и рыцари, словно гордые львы, кривые мечи представлялись побегами мирта, а прямые – стволами деревьев. Желтые знамена развевались, как усыпанные цветами кусты жасмина, а красные – словно анемоны, кольчуги сверкали, словно водоемы, а отполированные мечи казались ручейками. […]

Франки тем временем тоже готовились к сражению, подняв свои знамена в Саффурии. Их копья представлялись мостиками над морем изящных подвижных коней, и мечи сверкали в клубах пыли. Они были развернуты кругами вокруг центров, которые защищали луками и мечами. Они собрали армию, кавалерию и пехоту, лучников и копьеносцев, укрепили свой дух, флаги, привязанные к копьям, развевались на ветру. Поборники ошибок подняли Истинный крест, вокруг которого собрались поклонники ложного бога. Они набрали армию в землях христиан, поклонявшихся трем ипостасям, и подняли Великий крест, который почитали. Ни один человек из тех, кто владел хотя бы прутиком, не избежал призыва, и потому им не было числа. Их было больше, чем камней на морском берегу, 50 000 или даже больше. Он собрались в Саиде, куда сошлись из окрестных мест и издалека. Там они оставались, не желая трогаться с места. Каждое утро султан Саладин приближался к ним, открывал огонь и открыто угрожал им, желая вызвать на бой. Но у них было достаточно воды, и они не двигались. Они понимали, что, если примут бой, смерть выйдет из своего логова и настигнет их. И они обязательно встретят того, кто нанесет им удар и предаст смерти. Христиане были напуганы ситуацией, в которой оказались, и потому позорно бежали от того, что должно было переполнить их страстью. Тогда султан решил совершить омовение в Тивериадском озере и овладеть окружающей местностью. Он велел принести рукояти копий к Иордану, и заставил пыль подняться под копытами его коней. Пыль закрыла озеро. Он приказал войскам, эмирам и командирам расположиться прямо перед франками, чтобы их спокойствие сменилось тревогой. Если они выйдут на бой, мусульмане набросятся на них, излив свой справедливый гнев. Если он двинутся куда-нибудь, мусульмане будут преследовать их, словно львы зайцев. Если они попытаются добраться до Тверии, чтобы защитить ее, и попросят там помощи, мусульмане сразу это обнаружат и атакуют.

Саладин окружил Тверию своей личной стражей и самыми преданными войсками. Он выдвинул вперед пехоту и саперов, хорасанцев и артиллерию, окружил стены и начал уничтожать дома, сражаясь яростно и не щадя город. Был четверг, и султан возглавлял войско. Саперы начали подкоп под одну из башен. Они разрушили ее и овладели тем, что осталось. Наступила ночь. И если у них впереди маячило утро победы, то перед врагом была сплошная тьма. Цитадель оказала сопротивление. Графиня удалилась туда вместе с сыновьями. Когда граф узнал, что Тверия пала, а его владения захвачены мусульманами, он впал в оцепенение, утратив волю к жизни. «С сегодняшнего дня, – сказал он, – бездействовать больше нельзя. Мы должны любой ценой отбросить врага. Теперь, когда Тверия пала и все мое имущество, унаследованное или приобретенное, утрачено, я не могу смириться». (В этом повествовании граф выражает не такие чувства, как те, что описал ибн аль-Атир накануне боя.) Король был его союзником и не возражал, а, напротив, согласился без лицемерия, с искренней незамутненной привязанностью, проявив дружеские чувства, лишенные холодности. Он дал точные обещания, не заставив себя просить дважды, и немедленно выступил в поход со своей армией и обозом. Земля дрожала под копытами коней, небеса заволокло пылью, поднимавшейся из-под копыт коней. Саладин узнал, что франки пришли в движение. […] Была пятница, 24-й день второго месяца раби. Как только сведения были проверены, Саладин понял, что его решение было правильное, и возрадовался. «Мы добились своего, – сказал он. – Теперь наши мольбы будут услышаны, а цели достигнуты. Хвала Аллаху, везение вернется к нам, наши мечи будут острыми, смелость – очевидной. И победа быстрой. Если франки будут разбиты, убиты или взяты в плен, Тверию и Палестину больше некому будет защищать, и никто не помешает нашим завоеваниям».