Ирина Измайлова - Царь Гектор

Муабба и ещё один из его соплеменников проводили их до первого отрога и наотрез отказались идти дальше, о чём их, впрочем, никто и не просил: они всё равно не знали дороги через горы, если она и была.

Первый день пути по горам оказался спокойным и безопасным. По мере подъёма становилось прохладнее, невыносимый зной ещё не пропал, но стал мягче, и идти было легче, чем по расплавленной солнцем саванне. Пентесилея подстрелила на ужин двух маленьких антилоп, их изжарили на вертеле и съели с приправой из дикого чеснока, который рос на склоне.

Однако на второй день пути среди сильно поредевших зарослей путникам не встретилось никакой дичи, и обедать пришлось ломтиками копчёного мяса, запасённого ещё в саванне.

— Странно, — заметила Пентесилея, и по выражению её лица братья поняли, что она всерьёз тревожится. — В таких местах уже должны попадаться горные козы, наверняка могут водиться кролики, должны быть норы более мелких грызунов. Но никого не видно, и нор не видно, и следов нет. Словно бы тут и не живёт никто. И птиц совсем немного — за день над нами только раза два пролетали какие-то пичуги, и незаметно, чтобы они гнездились на этих склонах.

— Ну, положим, кое-кто гнездится! — возразил Ахилл, указывая на скалы, что виднелись далеко вверху. — Во-он, видите! Уже третий раз туда летит огромная птица. Похожа на орла, но, кажется, ещё больше, и голова у неё немного другая. Как-то они называются, я забыл...

— Грифы, — подсказал Гектор. — Они водятся не только в Чёрной земле, но и в Азии тоже. Падаль едят.

— А раз так, — заключила амазонка, — то всё же здесь кто-то обитает, не в саванну же они летают за падалью.

— Могут и туда, — покачал головой Гектор. — Это для них рядом, летают они не хуже орлов. Да, кроме них, похоже, никто тут не водится. Авлона, ты видела какие-нибудь следы?

— Следы змей, — ответила девочка. — Но и их немного. Вчера попадались следы коз и пантеры, которая за ними охотилась, на деревьях были видны царапины, там кто-то лазал — обезьяны, наверное... А сегодня — ничего. И звуки странные. Всё молчит, а земля — что-то шепчет.

Эти слова маленькой амазонки прозвучали так странно, что все остальные невольно пристально на неё посмотрели.

— Что значит: «шепчет»? — спросил Гектор, отчего-то понижая голос. — Вздрагивает, что ли? Может, это — огнедышащая гора?

— Нет, никаких звуков не слышно! — покачала головой Авлона. — И ничего не вздрагивает. Просто какое-то совсем необычное чувство... Вы ведь не подумаете, что я струсила?

Пентесилея обняла девочку и усмехнулась, но и в её смешке прозвучало напряжение.

— Нет, Авлона. Ты не раз и не два доказывала свою смелость. А вот я трушу и честно об этом говорю. С нами ребёнок, а места эти мне нравятся всё меньше. Хорошо бы их пройти побыстрее.

— Верно, здешние духи нас пугают, — проговорил Гектор. — Да, неплохо бы поскорее перевалить через горы, но нам ещё идти и идти. А запасов пищи всего дня на четыре. Ещё немного, и, если не встретится дичь, придётся на грифов охотиться...

Ночью, впрочем, они убедились, что некоторые животные всё же поднимаются на эти склоны. Путники заночевали на прогалине среди кустов, неподалёку от журчащей по камням небольшой горной речки. Гектор и Пентесилея спали на разостланных шкурах (амазонка во сне не выпускала ручонку спящего Патрокла, боясь, что малыш проснётся и вздумает один куда-нибудь пойти), а Ахилл с Авлоной несли дежурство возле костра. Вдруг тончайший слух лазутчицы уловил какой-то шорох, и тут же Ахилл заметил движение в кустах и выстрелил из лука. Раздался глухой вой, треск, на миг вспыхнули во тьме два зелёных пятна, и что-то метнулось прочь. Герой вскочил, подхватил горящую ветку и подбежал к тому месту, где прятался хищник.

— Пантера! — сообщил он, возвращаясь и заметив, что его жена и брат проснулись и вопросительно на него смотрят. — Она подкралась и наблюдала за нами, но боялась подойти ближе к костру. Я ранил её — там осталась кровь. Жаль, ночь безлунная, в темноте зверя не догнать. Не то была бы какая-никакая, а дичь!

— Ночью мы здесь ходить в одиночку не будем, — проговорил Гектор, и его голос прозвучал необычайно жёстко. — Ни в одиночку, ни по двое. После захода солнца будем только вместе. Если хотите, это приказ.

Никто не возразил.

И тотчас путники получили неожиданное подтверждение справедливости этого твёрдого запрета: в густой тишине ночи раздался вдруг жуткий и страшный вой. Точнее, это был вопль, в котором прозвучали неимоверный ужас и неимоверная боль. Начавшись с короткого взвизга, он вырос в раскатистый рёв, захлебнулся стоном, снова всколыхнулся, перекатываясь и дрожа, исходя, как сперва показалось путникам, будто бы отовсюду.

— Что это?! — закричал, проснувшись, маленький Патрокл со страхом, который, впрочем, испытали в душе и все остальные. — Ма-а! Что это плачет?

Старшие молчали, взявшись за оружие. Страшный рёв повторился отрывистее и глуше, перешёл в невнятное скуление и стенание, потом в хриплое мычание и угас.

— Откуда исходил звук? — нарушил молчание Гектор, голос которого от напряжения звучал необычно звонко. — Откуда это слышалось, Авлона?

— Оттуда! — девочка вытянула руку в направлении невидимого в темноте склона, и в свете костра стало видно, что её пальцы задрожали. — Но крик шёл как будто из-под земли...

— Опять из-под земли! — прошептала Пентесилея и прижала к себе сына, который и не собирался никуда убегать. — Фу-у-у, как же её убили, что она так выла?

— Пантеру? Тебе тоже показалось, что это был рёв пантеры? — быстро спросил Ахилл.

— Или это выла пантера, или и вправду ночные демоны! — ответила его жена вполголоса. — Но обычно звери так не кричат.

Остальные путники молчали, вслушиваясь в тишину, которую больше не нарушал ни один шорох, лишь вода горного ручья всё так же шелестела по камням. Горы, казалось, умерли, и только звёзды над ними, густо рассыпанные в чёрной чаше неба, смотрели живыми глазами, мерцали, моргали, но их свет был далеко и не рассеивал мрака.

— Завтра родится молодая луна, — сказал наконец Гектор. — И как ни слаб её свет в первую ночь рождения, он всё же позволит что-то видеть чуть дальше костра. Тогда мы сможем немного спать днём, а ночью идти, освещая дорогу факелами. Я не знаю, что здесь такое происходит, но чувствую, что ночи в этих горах опасны... опаснее, чем в саванне, и, возможно, чем во всей остальной Чёрной земле. Ложись отдыхать, Ахилл, я посижу у костра с Пентесилеей, а потом, перед рассветом, вы с Авлоной нас смените. Спать не спать, а хотя бы подремать ещё нужно...

Наутро, едва рассвело, путники обнаружили, что заночевали локтях в двухстах от темнеющего среди скал отверстия. То был вход в пещеру, и именно из неё вытекала горная речушка.