Виктор Баранец - Спецоперация Крым-2014

Вдобавок в Черном море стали появляться корабли нечерноморских стран НАТО. Американцы и их некоторые союзники по Североатлантическому блоку начали «пастись» на крымском направлении и почти безвылазно. Они действовали челночным способом – один корабль уходил, а ему на смену шел другой.

И хотя по Конвенции Монтре время пребывания в Черном море кораблей нечерноморских стран не должно превышать 21 день, штатовский фрегат УРО «Тейлор» ухитрился заметно нарушить эти временные рамки, сославшись на «повреждения, вызванные непредвиденным касанием грунта днищем».

Тут надо бы пояснить, что Конвенция Монтре 1936 года – международное соглашение, установившее суверенитет Турции над проливами Босфор и Дарданеллы из Черного в Средиземное море. Документ был принят на конференции о режиме Черноморских проливов, проходившей 22 июня – 21 июля 1936 года в г. Монтре (Швейцария). При этом Турция обязалась соблюдать принципы международного морского права. В данном случае Анкара, закрывшая глаза на «шалости» корабля США, не соблюдала свои обязанности.

Глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что пребывание кораблей ВМФ США в Черном море часто превышало сроки, установленные международной конвенцией: «Москва исходит из того, что все положения конвенции должны неукоснительно соблюдаться».

Но разведка Черноморского флота продолжала фиксировать новые нарушения международного договора, но причерноморские страны, входящие в НАТО, этого вроде и не замечали.

22 февраля уже целая группа кораблей США вошла в Черное море. И снова – с нарушением Конвенции Монтре, регламентирующей суммарное водоизмещение кораблей. В начале марта эсминцы ВМС США «Truxtun», «Donald Cook» и фрегат «Taylor» «паслись» недалеко от берегов Крыма в нейтральных водах. Их суммарное водоизмещение, как уже было сказано, в три раза превышало нормы Конвенции Монтре. Но, как сообщил турецкий журнал «Hurriyet», несмотря на это власти Турции дали разрешение на проход американских кораблей в Черное море.

В то время Крым и наш Черноморский флот оказались под «двойным давлением»: с одной стороны – местные националисты, терзавшие полуостров и флот своими агрессивными выходками, а с другой – военно-морская группировка НАТО, которая денно и нощно «паслась» неподалеку от Крыма явно не с целью прогулки.

Учитывая такую ситуацию на суше и на море, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Александр Витко обратился к министру обороны России генералу армии Сергею Шойгу с предложением усилить нашу группировку в Крыму. Прежде, чем принимать окончательное решение, министр обсудил его с начальником Генштаба генералом армии Валерием Герасимовым. Тот согласился с Витко:

– Да, в таких условиях на Черноморском флоте для охраны наших военных объектов и городков у нас пока недостаточно сил. Надо нарастить группировку.

Доложили Верховному. Тот дал «добро».

Как уже говорилось, Главное оперативное управление (ГОУ) Генштаба совместно со штабами Южного военного округа и Черноморского флота разработало план поэтапного усиления группировки в Крыму.

В первой волне тех, кто был переброшен с материка на полуостров, находилось 3900 человек – десантники, морские пехотинцы, спецназ…

Делалось все это исключительно ночью, и при таком «скупом» режиме связи, при эзоповом языке переговоров кораблей с берегом, что это не вызвало у иностранных спецов по радиоразведке каких-либо подозрений в том, что происходит что-то неординарное (в марте 2014 года, на слушаниях в Конгрессе США, представители внушительного американского разведсообщества вынуждены были признать свой прокол). Генштаб очень четко отработал все вопросы скрытности и радиомаскировки.

Из Новороссийска первые подразделения пошли в Крым на больших десантных кораблях.

Районы погрузки и выгрузки личного состава еще на дальних подступах оцеплялись плотными кольцами охраны. Все мобильники сухопутчиков и моряков были в тот момент «мертвы».

В бухте Казачьей и в других местах Крыма усиление высаживалось на побережье только ночью. Сначала выпускали с корабля одну машину с выключенными фарами, потом, минут через десять, еще две. Через полчаса – еще три. Усиление «малыми дозами» растекалось по ночному Крыму.

Крытые тентом машины с десантом уходили в назначенные районы небольшими группами.

Для быстрой переброски подразделений, которые должны были усилить группировку наших войск в Крыму, командованию Черноморского флота было приказано задействовать «максимум возможных средств».

22 февраля 2014 года отряд боевых кораблей Черноморского флота в составе гвардейского ракетного крейсера «Москва» и сторожевого корабля «Пытливый» с моря обеспечивал безопасность Олимпийских игр в Сочи.

В 20:00 из штаба флота корабли получили приказ оставить назначенные линии дозора, следовать в Новороссийск и там подготовиться к приему десанта. Это тоже не вызвало никаких подозрений у иностранных разведок: закрытие Олимпийских игр должно было состояться на следующий день, потому отвод российских кораблей с охранных позиций выглядел вполне объяснимым.

Поздно вечером 23 февраля, когда уже была непроглядная тьма, на внешнем рейде Новороссийска началась погрузка десанта на корабли. С берега доставляли десант вспомогательные суда и буксиры военно-морской базы.

В 00:00 24 февраля погрузка первого десанта была окончена и в 00:30 корабли начали переход. Утром 24 февраля они прибыли на внешний рейд Севастополя. «Пытливый» ошвартовался на 13-й причал, «Москва» – на 12-й. Но до поздней ночи десант на берег не выгружался. Всего на двух кораблях в Севастополь было доставлено свыше 700 человек десанта (в том числе и рота спецназа капитана Ушакова, о которой уже говорилось).

В тот день, 22 февраля 2014 года, большой десантный корабль Черноморского флота «Николай Фильченков» (он нескольких месяцев выполнял учебно-боевые задачи в Средиземном море) стоял в резерве.

На корабле шел навигационный ремонт, заодно надо было починить и главный двигатель левого борта. Как только командир корабля капитан II ранга Павел Кручинин получил приказ на переброску личного состава и военной техники из Новороссийска в Севастополь, он объявил боевую тревогу.

Когда были отданы другие команды, и все закрутилось-завертелось на корабле, в каюту командира зашел старпом – капитан III ранга Алексей Бучинский. Помялся у входа и сказал с осторожным возмущением:

– Павел Александрович, там в штабе флота с ума, что ли сошли? Какой поход? Мы же навигатор еще не починили. Левый главный движок после «средиземки» еле фурычит. А нам метео дают на эти дни – шторм… Выходить в море при таком состоянии корабля это, извините, авантюра. Даже преступление. Мы же и людей, и корабль можем погубить.