Виктор Баранец - Спецоперация Крым-2014

Корвет Пивня даже начал съемку и движение к новому месту базирования, однако в Киеве вдруг передумали – приказали своим кораблям оставаться Крыму.

Как потом выяснилось, новая украинская политическая верхушка рассчитывала устроить крымский Майдан и привлечь к этому экипажи кораблей и членов семей военных моряков. Однако киевские власти не учли то обстоятельство, что уже на начальной стадии событий в Киеве большинство членов экипажей (в основном – крымчан) не собирались поддерживать Майдан, и тем более выступать в качестве силы, подавляющей народные выступления на полуострове.

Первое время командирам из числа так называемых нацпатриотов за счет информационной изоляции удавалось удерживать экипажи на кораблях и не допускать их политического разложения активистами крымской самообороны. Но даже отрезанные от событий на берегу, некоторые украинские офицеры и матросы каким-то образом узнавали новости о происходящем на суше и поначалу легко клевали на провокационные слухи о том, что в Севастополе якобы начались этнические погромы украинцев и надо немедленно с оружием в руках спасать своих близких.

Правда о том, что в действительности происходит не только в Севастополе, но и в других городах Крыма, все равно просачивалась в кубрики кораблей. К тому же активисты севастопольской самообороны, то и дело подходили на катерах к украинским кораблям и активно «давили» на экипажи, призывая их через мегафоны не поддерживать новую киевскую власть и не идти против народа.

По кораблям и береговым частям военно-морских сил пошел разлом.

Однажды старпом Любецкий с паническим лицом, едва успев сказать «п-шу разрешения», вошел в каюту командира и с порога выпалил:

– Только что мичман Ткаченко с берега на катере хлеб привез! Он рассказывает, что Нагайский вместе с экипажем перешел на ту сторону! Представляешь? Уже и Андреевский флаг поднял!

Пивень окаменел, как памятник. Он давно знал капитана II ранга Андрея Нагайского, командира разведкорабля – вместе учились в «нахимовке», правда – на разных факультетах.

С трудом выдавил упавшим голосом:

– Ну, началось…

А к вечеру и на следующий день стали поступать на корабль Пивня новые мрачные вести – и другие командиры кораблей вместе с личным составом решили перейти под юрисдикцию России. И таких случаев становилось все больше.

Тогда что-то дрогнуло и забродило в экипаже корабля Пивня. Некоторых офицеров, мичманов, старшин и матросов словно подменили – пошли по кубрикам разговоры «а может и нам»…

Тех же офицеров, которые поддерживали командира и новую киевскую власть, в экипаже за глаза называли «майданутыми». А вскоре случилось самое страшное – группа матросов и старшин во главе с мичманом Ткаченко ночью покинула корабль.

Утром Пивень построил экипаж на верхней палубе и черным вороном прошелся перед строем. А затем проклял «зрадникив» (предателей – укр.) и призвал экипаж «стоять до последнего». И даже зачем-то достал из кобуры пистолет и пальнул в воздух. В тот момент Любецкому показалось, что Пивень сам испугался выстрела. Дрогнул и Любецкий. Мысли о том, что «творится что-то не то», что слово «зрада» так часто мелькавшее в пламенной речи Пивня, совсем не отражает сути происходящего. Что для экипажа их корабля, почти на три четверти состоящего из крымчан, это вовсе не «зрада», а что-то другое. Совсем другое, чему он, Любецкий, еще не мог дать точное название. И для тех людей, которые гигантскими сборищами митинговали и в Севастополе, и в Симферополе, и на берегах черноморских бухт с крымскими и российскими флагами – это тоже не «зрада», а что-то совсем, совсем другое…

«А к вечеру… стали поступать на корабль Пивня новые мрачные вести – и другие командиры кораблей вместе с личным составом решили перейти под юрисдикцию России»

А через час поступила на корабль еще одна новость – экипажи двух украинских кораблей в Новоозерном подняли бунт и выбросили командиров за борт.

И тогда Пивень решил не дожидаться команд ни из штаба флота, ни из Киева – действовать самостоятельно. Он приказал Любецкому готовить корабль к выходу из Донузлава. К тому же и некоторые другие командиры украинских кораблей сообщили ему по радио, что тоже намерены «выходить на большую воду».

Радиоэлектронная разведка российского Черноморского флота перехватила эти разговоры.

Когда командующий российским Черноморским флотом вице-адмирал Александр Витко выслушал доклад начальника управления разведки о том, что несколько украинских кораблей решили прорываться из Донузлава на большую воду, он приказал блокировать выход из бухты. Вероятность прямого вооруженного столкновения с россиянами из-за намерений некоторых командиров украинских кораблей была высокой. Орудия на таких кораблях под желто-синим флагом уже были расчехлены…

Чтобы не допустить бойни, командование флота приняло решение затопить списанный большой противолодочный корабль «Очаков» на фарватере Донузлава. Подобный прецедент в нашей военной истории уже был.

Осенью 1854 года поперек фарватера Севастопольской бухты по решению командования Черноморского флота были затоплены семь русских военных кораблей. Позже на дно ушел и остальной деревянный флот России. Сделано это было, чтобы закрыть проход в гавань англо-французскому флоту.

Весной 2014 года история повторилась.

О своем решении адмирал Витко доложил Главкому ВМФ и министру обороны: «Цель такого моего решения – блокировать украинские корабли и предотвратить втягивание военнослужащих в действия, направленные на провокацию вооруженного конфликта и дестабилизацию ситуации в Крыму. А такая ситуация может помешать свободному волеизъявлению граждан на крымском референдуме».

О том, как происходило блокирование фарватера Донузлава, рассказывает следующий штабной документ:

«В 04:45 04 марта 2014 года по приказанию с командного пункта Черноморского флота выведенный из состава флота для утилизации ВПК «Очаков» отбуксирован ко входу в озеро Донузлав.

В 19:20 05 марта «Очаков» был поставлен между Северной и Южной косами на входе в озеро. С подошедшего пожарного катера корпус «Очакова» наполнили водой для потери остойчивости. Глубина в месте затопления составляла 9-11 метров. При длине корпуса 173 метра затопленный «Очаков» блокировал большую часть выхода из Донузлава (200 м), где на тот момент базировались боевые корабли пятой бригады надводных кораблей ВМС Украины, в т.ч. корвет «Винница», тральщики «Чернигов», «Черкассы», «Геническ», большой десантный корабль «Константин Ольшанский», противодиверсионный катер «Феодосия» и несколько вспомогательных судов.