Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

Он уже подходил к проливу, когда его команда вынудила главаря вернуться. Во время длительного плавания на борту процветали азартные игры, хотя они были строго запрещены законами Берегового братства; проигравшие не хотели возвращаться на родину нищими. Но на обратном пути им попался парусник, которым командовал некий Уилнет, и все, кто хотел наживы, перебрались к нему на борт. У Дэвида осталось всего семьдесят англичан и человек двадцать французов. Тем не менее Дэвид вернулся в панамские воды, и его с радостью встретили остававшиеся на тихоокеанском побережье Береговые братья.

Тем временем другая группа флибустьеров, в составе пятидесяти пяти человек, тоже попыталась вернуться в Мексиканский залив. Их невероятные приключения стали постоянной темой матросских рассказов. Маленькое суденышко этого отряда, к тому же довольно потрепанное, направилось к берегам Калифорнии, откуда пираты намеревались пройти по землям Мексиканской империи. Ураганный ветер выбросил их судно на скалы в группе необитаемых островков Тре-Марие, неподалеку от побережья Калифорнии. У этих несчастных ничего не осталось, а голые скалы не могли их прокормить, и тем не менее они продержались четыре года, познав немыслимые лишения.

Наконец отчаяние вынудило их покинуть то жалкое прибежище, где единственной их пищей были скудные коренья и моллюски. Несчастные кое-как починили свое суденышко, но из пищи у них оставался только своеобразный заменитель хлеба, где остатки муки приходилось смешивать с толчеными раковинами!

И все же флибустьеры, не переставая верить в свою судьбу, отправились на юг и добрались до гуаякильского побережья, где надеялись встретить своих старых товарищей, однако те уже разбрелись в разных направлениях. Несчастным со всех сторон грозили опасности: их преследовали испанцы, а индейцы не давали высадиться на сушу, чтобы запастись продовольствием; и тогда в головах флибустьеров родился невероятный план: они решили достигнуть пролива.

Две тысячи миль они вели свое жалкое суденышко, борясь со встречными ветрами, испытывая такие муки голода и жажды, какие и представить-то сложно. Однако невыносимее всего была терзавшая их мысль, что после стольких перенесенных мук, после избавления от стольких опасностей они возвращаются без единого серебряного слитка, потому что все когда-то награбленное они утратили.

С большим трудом флибустьеры достигли пролива, но вдруг решили вернуться к перуанскому побережью, надеясь на богатую добычу. Им повезло, так как случайно они узнали, что в Арике стоит корабль, груженный серебряными слитками из Потоси. Флибустьеры ворвались в порт и на глазах у испуганного города захватили парусник, а потом ушли на нем в море.

Груз оценивался в два миллиона пиастров.

Внезапно разбогатев, флибустьеры посчитали себя с лихвой вознагражденными за перенесенные лишения и продолжили свой путь к проливу на новом судне, но опять потерпели кораблекрушение, успев, однако, спасти весь груз. Неутомимые флибустьеры снова занялись починкой судна и в конце концов прошли Магеллановым проливом, а потом после долгого и мучительного плавания увидели великолепные острова Мексиканского залива. На них флибустьеры и поселились: кто на Ямайке, кто на Сан-Доминго.

На побережье Тихого океана осталось двести восемьдесят пять флибустьеров; часть из них осела на Тароге, часть – близ Гуаякиля; они только и мечтали о том, как бы оттуда, в свою очередь, убраться подобру-поздорову и затеряться где-нибудь на берегу, потому что крейсирование в океане стало почти невозможным из-за находившихся в постоянной боевой готовности многочисленных испанских эскадр.

Вот этим последним корсарским ядром мы и займемся в дальнейшем, потому что после них ни на тихоокеанском побережье, ни в водах Мексиканского залива настоящих флибустьеров больше не было.

Равено де Люсан, несмотря на шесть лет, проведенных на островах в постоянных сражениях, в бесконечных тревогах и вечной нужде, сохранил неизменным присутствие духа, свойственное французскому дворянину, а потому принял с особой сердечностью Буттафуоко, Мендосу и гасконца.

– Сердце мне подсказывало, – говорил он, после того как вся троица перешла в его пирогу и он смог дружески обнять каждого, – что однажды я вновь увижусь с вами в каком-нибудь уголке земли. Жаль, что среди вас нет храброго графа ди Вентимильи. Ах! С какой радостью я бы повидал его!

– Дорогой мой, – ответил Буттафуоко, – он очень счастлив с маркизой де Монтелимар и, конечно, не покинет своего великолепного родового замка. Но раз уж он не смог приехать, мы привезли сюда его сестру.

– Кого? – удивился Равено. – Внучку Великого кацика Дарьена?

– Да, дружище.

– И где же она? Что-то ее не видно среди вас.

– Если бы она была с нами, то мы, может быть, и не встретились так скоро.

– Объясните подробнее, Буттафуоко.

– Мы приехали сюда просить помощи у тихоокеанских флибустьеров, потому что хотим еще раз освободить сеньориту Инес ди Вентимилью.

– Сердце мне подсказывало… что однажды я вновь увижусь с вами в каком-нибудь уголке земли.

– Хорошо сказано, – кивнул гасконец.

– Черт возьми! У вас ее похитили?

– У нас ее опять отнял маркиз де Монтелимар.

– Он так безумно влюблен в эту девушку?

– В ее огромные богатства, дорогой мой Равено. Разве ты не слышал, что Великий кацик Дарьена умер?

– Ты думаешь, что до нас, живущих так изолированно на этом свете, доходят вести о событиях, которые происходят на другой стороне перешейка? Значит, сеньорита высадилась в Америке, чтобы получить сказочные богатства своего деда?

– И, как видишь, ей не повезло; едва она появилась в Панаме, как попала в лапы своего врага, который ждал с невероятным упорством долгие годы того момента, когда сможет заграбастать эти сокровища. По этой-то причине он и взял некогда графиню на воспитание, и содержал ее в своем доме в течение шестнадцати лет.

– Она сейчас в Панаме?

– Да, дружище.

– Не вовремя ты приехал, дорогой мой Буттафуоко. Все отряды флибустьеров, владевшие хоть какими-либо кораблями, отправились на юг. Нас осталось всего двести восемьдесят пять человек, среди которых немало больных – их можно не считать. А хуже всего то, что, кроме старых пирог, у нас совсем нет кораблей. Как я смогу повести эту толпу отчаявшихся людей на штурм Панамы? Это ведь совершенно безнадежное дело. Времена Моргана давно прошли.

– Да мы и не просим этого, дорогой Равено. Ты сказал, что кораблей у вас нет, зато у вас много ялов и пирог. Разве оставшиеся при тебе последние флибустьеры не могут с их помощью захватить галеон?