Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– О чем говорить, Буттафуоко? Именно потому, что мы последние, мы самые грозные; нас нисколько не пугает размер судна, если надо пойти на абордаж. Только объясните мне всё хорошенько, пока же я понял только одно: надо освободить сеньориту ди Вентимилью.

– Вот потому мы и пришли за помощью к Береговым братьям, которые многим обязаны итальянским корсарам. Через пять-шесть дней, если не ошибаюсь, из Панамы выйдет корабль, который должен доставить сеньориту в бухту Дэвида.

– Ну и?.. – спросил Равено.

– Надо напасть на это судно и вырвать девушку из рук испанцев.

– И все?

– Нет, – ответил Буттафуоко. – Что вы тут делаете, на Тихом океане, в то время когда все ваши товарищи покинули эти края? Чего вы ждете? Может быть, какой-нибудь испанской эскадры, которая вышвырнет вас отсюда и прогонит в океан?

Равено де Люсан долго смотрел на французского дворянина, то и дело прищуривая глаза, а потом сказал:

– А ты знаешь место, до которого мы можем дойти на нашей пироге?

– Сказать правду: нет.

– Мы можем добраться до побережья и собрать там необходимую информацию относительно окончательного переселения на континент. Мы уже шесть лет живем на островах, постоянно боремся с голодом, воюем с испанцами и уже твердо решили навсегда расстаться с Тихим океаном.

– И какой путь вы выбрали?

– Вероятно, через Дарьен, – ответил Равено.

– А если предложить твоим людям несколько миллионов пиастров из наследства Великого кацика с условием, что вы поможете выполнению наших планов?

– Думаю, что в таком случае они готовы захватить даже панамский порт!

– Значит, мы можем полностью рассчитывать на вас?

– Я очень благодарен тебе за то, что ты собрался вытурить меня из этой норы. Мои люди, едва услышат о богатствах Великого кацика, мигом переберутся на континент. Ты сказал, что галеон отдаст якорь в бухте Дэвида?

– Да, дружище, – ответил Буттафуоко.

– Итак, завтра мы покидаем этот проклятый остров и отправляемся следить за портом.

Он повернулся к сидевшим на веслах:

– Чаще гребите, парни. Хочется поскорее увидеть наш остров.

Пирога, довольно убогая посудина, хотя и находящаяся в отличном состоянии, вооруженная маленькой пушечкой, установленной на носу, летела по воде океана, который в этот день был действительно тихим.

Гасконец и Мендоса тоже взялись за весла, чтобы помочь гребцам и ускорить возвращение.

Через два часа показалась Тарога. Этот почти пустынный остров выступал из воды, словно спина огромного кита: очень длинная и очень узкая. Шесть лет назад здесь утвердились последние флибустьеры, заняв место на морских дорогах, связывавших Калифорнию и Мексику с Панамой, куда сворачивали галеоны с золотом и серебром, награбленным у бедных индейцев.

Возвращение пироги с Буттафуоко, Мендосой и доном Баррехо было встречено радостными приветствиями, потому что все флибустьеры еще хорошо помнили эти три имени.

Не терпевший проволочек Равено де Люсан повел друзей в свою лачугу, сооруженную из старых парусов и корабельных обломков; там их уже ждала скромная закуска из мяса черепах, которые часто посещали остров. Потом он дал гостям отдохнуть, а сам пошел проинформировать наиболее влиятельных вожаков этой толпы отчаявшихся бродяг о предложении Буттафуоко.

Как и следовало ожидать, никто не возражал. Все устали от нищеты, от жаркого солнца, заживо сжигавшего их; все тосковали по обширным благоухающим лесам на континенте.

В океане им было нечего делать. Испанские торговые суда обходили остров стороной, а побережье хорошо стерегли военные отряды и толпы индейцев, готовые в любой момент отразить нападение кучки опасных пришельцев и сбросить их в море.

А кроме того, тоска по прекрасному Мексиканскому заливу, колыбели их славы, уже давно терзала их, изнуряя души желаниями.

Решение безотлагательно эвакуировать остров и отправиться на континент было принято единодушно. На приготовление к большой экспедиции, которая могла продлиться месяц, а то и все два, в высоких горах и бескрайних лесах перешейка, понадобился один день.

В среде флибустьеров уже некоторое время вызревало желание покинуть остров, прежде чем у его берегов неожиданно появится сильная испанская эскадра и уничтожит всех, как это произошло много лет назад в Сан-Кристофоро, и корсары уже запаслись кое-какой ценной информацией, вырванной у напуганных рыбаков, но этих сведений было недостаточно.

Самым привлекательным казался путь в городок Нуэва-Сеговия, находившийся в подчинении никарагуанского правительства и расположенный севернее озера Никарагуа, в сорока лигах от Тихого океана и в двадцати лигах от большой реки [99] Эта река теперь называется Коко, но еще лет шестьдесят назад она была известна как Сеговия. , которая, как они знали, впадает в Мексиканский залив у мыса Грасьяс-а-Дьос.

Конечно, сведений было немного, но такие решительные люди, как флибустьеры, могли в известной степени на них опираться.

Вечером Равено де Люсан, осмотрев пироги, которые еще могли держаться на плаву, приказал выбросить в море все пушки, признанные негодными к транспортировке, чтобы они не достались испанцам. Он собрал своих людей, чтобы разделить добычу. С тех пор каждый флибустьер должен был сам заботиться о своей доле и самостоятельно защищать ее.

В своих мемуарах Равено де Люсан рассказывает, что в общей кассе оставалось свыше полумиллиона пиастров. Серебро поделили по весу, но вот оценка и раздел золотых слитков, жемчуга, изумрудов и других драгоценных камней вызвал затруднения. Однако вскоре решение было найдено. Все драгоценности выставили на аукцион, так как среди Береговых братьев нашлись и такие, у кого было достаточно денег, чтобы заплатить за унцию и по сотне пиастров! То же самое проделали и с драгоценными камнями, представлявшими особый интерес, потому что их небольшой объем весьма способствовал перевозке.

На следующий день, с первыми проблесками зари, двести восемьдесят пять флибустьеров покинули Тарогу на восьми пирогах; каждая из них была вооружена пушкой. Они решительно двинулись по направлению к континенту с намерением достичь прежде всего бухты Дэвида, чтобы дождаться там прибытия галеона, на борту которого должна была находиться графиня ди Вентимилья.

Казалось, океан, словно живое существо, хотел хоть раз проявить милость к несчастным морякам, уже не однажды испытавшим его ужасный нрав; сегодня поверхность его была спокойной и зеркально-чистой. Только на западе легкий ветерок рябил воду, отчего на ней появлялись странные отблески, и время от времени солнечные лучи окрашивали эти блики пурпуром.

Ни одного паруса не проглядывалось на горизонте. Зато в вышине галдели стаи крупных морских птиц, особенно костедробителей [100] Костедробители – так автор называет гигантских буревестников. В другом романе, «Владыка морей», Э. Сальгари дает более развернутое описание этих птиц: «Это были крупные птицы… которых моряки называют костедробителями… замечательные рыболовы, снабженные острым и мощным клювом…» и ревущих по-ослиному альбатросов.