Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– Приветствуйте цвета старой Испании! Это вам приказывает племянник Черного и Зеленого Корсаров! Салют храбрецам!

Фрегат медленно отходил назад, потому что абордажные крюки уже были убраны, и тогда буканьеры разом разрядили свои аркебузы, выстрелив вверх, к немалому удивлению испанцев, которые все еще стояли, сгрудившись, на баке галеона.

Идальго [44] Идальго – здесь: испанский дворянин. , происходившие от настоящих андалусийских кабальеро, были удивлены происходящим не меньше флибустьеров, этих жестоких людей, которые поклялись полностью разрушить все испанские колонии якобы в отместку за преступления, совершенные в отношении индейцев первыми конкистадорами, в чем они, впрочем, не ошибались, даже эти идальго стреляли в ответ в воздух и кричали:

– Доброго пути сыну Красного Корсара!

Фрегат, уже освобожденный, двигался вдоль кормы галеона.

Два флага, графа ди Вентимильи и большой штандарт Испании, спускались трижды до верхней палубы надстроек, а потом столько же раз взмывали вверх; после этого суда расстались.

Фрегат возобновил свой путь на запад, тогда как галеон, вышедший из боя сильно поврежденным, взял курс на побережье Сан-Доминго, чтобы укрыться в каком-нибудь порту.

– Сто тысяч молний Бискайского залива! – возмутился гасконец, когда расстояние между кораблями достигло трехсот или четырехсот метров. – Это называется морским сражением!.. Столько стараний, а я даже не увидел дублона, который все еще должен мне этот счастливчик-баск. Если бы я был на месте сеньора ди Вентимильи, то не оставил бы ни одного пиастра на этом несчастном фрегате. Двадцать мертвецов из-за какого-то жалкого секретаришки!.. Да он не стоит даже одной набивки табака!

Он обернулся к Мендосе, который – скупой не менее гасконца – пересчитывал дублоны, немедленно выданные ему графом, человеком слова, тогда как помощник капитана распределил тысячу пятьсот пиастров среди команды. Именно столько флибустьеры могли бы награбить на галеоне.

– Ого, приятель, – сказал гасконец, – вам, кажется, заплатили.

– Граф верен своему слову, – ответил Мендоса. – Это воистину золотое слово. Он говорит и сыплет золото!

– Вы, приятель, должно быть, забыли тот дублон, на который мы поспорили в подвалах маркизы де Монтелимар. Что там было, аликанте или херес?

– Херес.

– Неужели баски менее благородны, чем гасконцы? Черт возьми! Это было аликанте!.. Уж в испанских-то винах я разбираюсь.

– Баски верны слову, – ответил, улыбнувшись, Мендоса. – Признаю свою ошибку, но пока что, дон Баррехо, вы не получите того дублона. Почему? А потому, что мы спорили в одном погребке, значит должны его пропить в другом. Дождетесь? Клянусь Бискайским заливом!

– Никогда не знавал более хитрого приятеля! – вскрикнул дон Баррехо. – Я думал, что хитрее всех на земном шаре гасконцы, а теперь вижу – нет, баски…

– Что такое? – рассмеялся Мендоса.

– Отъявленные канальи!

– Вы напрашиваетесь, дон Баррехо? Всем известно, что гасконцы – отчаянные дуэлянты и задиры.

– А баски?

– Упрямцы.

– Слово-то громкое, да оно ничего не значит, – сказал гасконец.

– Черт побери!.. Поясню: когда баск что-нибудь сказал, жив он или мертв, но так и будет.

– А-а-а… Понял!.. Значит, дублон мы пропьем.

– Вот и гасконцы снова становятся хитрыми.

– Пусть дьявол вас заберет в ад, – рассмеялся авантюрист. – Вы же проиграли мне этот дублон.

– Успокойтесь, мы пропьем его в каком-нибудь кабачке Центральной Америки.

Пока приятели спорили о дублоне, а фрегат продолжал свой бег на запад, ликвидируя по мере возможности повреждения, полученные в ходе ожесточенной схватки, сеньор ди Вентимилья вежливо пригласил секретаря маркиза де Монтелимара проследовать за ним в кают-компанию.

– Садитесь, кабальеро, – указал граф на кресло, после того как дверь закрылась. – Нам надо о многом поговорить.

– И это меня очень удивляет, – ответил секретарь маркиза, который выглядел довольно бледным и очень обеспокоенным. – Ведь я вижу вас впервые, сеньор.

– Уверен в этом, потому что я всего несколько месяцев назад вынырнул в водах Мексиканского залива.

– По какой причине?

– Прежде всего для того, чтобы найти вас, – ответил граф, садясь напротив секретаря.

– Неужели я такой ценный человек?

– Сейчас узнаете. Ради того чтобы заполучить вас, я подверг опасности свой фрегат, а также собственную жизнь, как и жизни моего доблестного экипажа. Вам уже известно, кто я?

– Сын Красного Корсара.

– Вы знавали моего отца?

Секретарь маркиза де Монтелимара мертвенно побледнел и ничего не ответил.

– Кабальеро, – сказал граф более резко, – не забывайте, что вы находитесь полностью в моей власти, и хотя я тоже дворянин, но в моих жилах течет кровь знаменитых корсаров, которые опустошали испанские колонии по берегам Большого залива. Отвечайте на мои вопросы.

– Ну хорошо. Да, я его знал, – ответил секретарь маркиза.

– Где это было?

– В Маракайбо.

– Когда?

– За день до его казни.

На этот раз смертельно побледнел граф, но в глазах его зажглись огоньки гнева.

– Обрекшие его на смерть знали, что приговорили к повешению дворянина? – глухо спросил граф, сжав зубы.

– Думаю, да.

– Кто произнес смертный приговор моему отцу и всем тем, кто спасся после кораблекрушения?

– Не знаю.

– Бесполезно пытаться обманывать меня! – проговорил сеньор ди Вентимилья, вскакивая на ноги. – Это был маркиз де Монтелимар, ваш хозяин.

– Зачем же вы тогда спрашиваете меня? – спросил кабальеро.

– Я хотел еще раз убедиться в этом.

Граф два или три раза обошел вокруг стола, занимавшего всю середину помещения, потом резко остановился перед секретарем, с ужасом на него смотревшим, и сказал:

– Мой отец и оба моих дяди, Зеленый Корсар и Черный Корсар, отправились в Америку, чтобы отомстить за смерть их старшего брата, предательски убитого герцогом ван Гульдом, а не для того чтобы пиратствовать, как это делают все прочие флибустьеры с Тортуги. У рода Вентимилья есть еще в Пьемонте земли и замки, каких, возможно, нет у ваших испанских грандов или ваших конкистадоров, разбогатевших на грабеже несчастных кациков в Мексике или Перу.

– Мы знали об этом от нашего посла, аккредитованного при дворе герцогов Савойских, – ответил секретарь маркиза де Монтелимара.

Граф сделал движение правой рукой, словно отгоняя какое-то давнее воспоминание, а потом продолжил:

– Вернемся к теме нашей беседы, кабальеро. Отец, прежде чем отправиться в Америку вместе со своими братьями, Черным Корсаром и Зеленым Корсаром, взял в жены принцессу Брабантскую, которая умерла, давая мне жизнь. Позже он женился здесь на дочери Великого кацика Ары, князька Дарьена. От этого брака у него родилась дочь. Вы слышали что-нибудь о ней?