Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– Верно, сеньор граф, но их задумка не удалась, хотя на север вернулось довольно много флибустьеров. Говорят, что у них сотен восемь и они готовы ограбить всю Центральную Америку.

– Да, с такой силой это не удивительно! Я знаю, чего стоят эти люди. А где мы оставим фрегат?

– Отправим его на Тортугу, сеньор, – сказал помощник капитана. – Вы хорошо знаете, что испанцы никогда не осмелятся напасть на цитадель флибустьеров. Можете доверить это задание мне. Оставьте мне человек тридцать, и я берусь уйти от испанских галеонов и каравелл.

– И потом, разве у вас нет свояка? – спросил Мендоса. – На Ямайке хватает надежных портов, а сеньор Морган сумеет защитить ваш фрегат от любой атаки.

– Это было бы лучше всего! – сказал сеньор ди Вентимилья. – Сеньор Верра, дайте курс лоцманам, и отправимся прежде всего за маркизом де Монтелимаром в Пуэбло-Вейо. Беда ему, если он не скажет мне, где находится моя сестра!.. Я буду неумолим, как и мой дядя Черный Корсар!

– Жак, это херес или аликанте?

– Клянусь собственной смертью, я уже не пойму, приятель.

– Слишком много выпили?

– Гасконец-то напился!.. Что вы такое говорите, сеньор Мендоса?.. Хотите меня оскорбить?

– Нисколько, дон Баррехо.

– Гасконцы не переносят оскорблений.

– Мы это знаем отчасти, дон Баррехо, – сказал баск. – Разве мы оба не с Бискайского залива?

– Но вы с другого берега.

– И вы с другого.

– Нет!..

– Вы же не моряк, а значит ориентироваться не умеете.

– Гасконец-то не умеет!..

– Карамба!.. Вы не умеете ориентироваться даже в вине! Хотите доказательств? Вы не знаете, что мы сейчас пьем, – херес или аликанте.

Гасконец долго чесал макушку, гримасничал, потом взял стоявшую перед ним терракотовую чашку и с торжественной важностью отведал содержащуюся там жидкость.

– Предупреждаю вас, дон Баррехо: после того как вы это выпьете, я не выложу больше ни сольдо [46] Сольдо – итальянская серебряная монета, которую чеканили с XII в.; весила около 1,3 г серебра; со временем содержание серебра упало примерно до 0,5 г. , потому что тот знаменитый дублон, на который мы спорили в подвале маркизы де Монтелимар, давным-давно уплыл!..

– Пропили целый дублон?!. – вскричал гасконец.

– Мне только что об этом сказал трактирщик.

– Этот ворюга!.. Мы пропили дублон?.. Сколько он заставит нас платить за эти бутылки?

– Почем я знаю! Никогда не был силен в арифметике.

– Повторяю вам, что он – вор!..

– Возможно, но кричать это ему в морду я не буду.

– Вы не гасконец.

– Хотите проблем? Вы же знаете, что сеньор граф наказал нам соблюдать максимальную осторожность, поскольку мы находимся среди врагов.

– Гасконец ничего не боится. Пойду разобью голову этому ворюге, который жрет дублоны.

– Один… только один, дон Баррехо, – сказал Мендоса.

– В Гаскони на этот дублон можно пить целый год.

– Мы сейчас в Америке.

Гасконец, хвативший лишка, поднялся.

– Испанские ворюги! – закричал он и бросил на пол только что поставленную чашку. – Опустошители кошельков!

Эта комическая сцена, которая, однако, вполне вероятно, могла в любой момент стать трагической, происходила в одной из многочисленных таверн Пуэбло-Вейо, испанского городка, расположенного в нескольких десятках лиг от побережья Тихого океана и достаточно хорошо защищенного фортами и артиллерией; городок в это время приобретал некоторое значение, несмотря на близость Новой Гранады.

Таверна была одной из самых респектабельных в городе. Наряду с местными жителями ее облюбовали и возвращающиеся из Мексики авантюристы, напичканные золотом и готовые к любым переделкам. Популярность таверны объяснялась тем, что ее хозяин подавал уважаемой клиентуре настоящие аликанте и херес. Вино созревало под мягким солнцем родины-матери, старой Испании, и его честно перевозили через океан.

Тридцать или сорок посетителей, находившихся в тот момент в зале, смакуя заключенный в бутылки напиток и дружелюбно беседуя между собой, встретили с возмущением брошенное гасконцем оскорбление.

– Кто это тут разорался?

– Вышвырните этого пьянчугу!..

– Начистите рыло этому подлецу!..

– Вон!.. Вон!..

Гасконец, красный, как вареный рак, встал, гордо держась за свою ужасную драгинассу.

– Мне показалось, тут кто-то мной недоволен, – проговорил он, сверля взглядами своих черных глаз горожан и авантюристов.

– Вон, негодяй! – закричал бородатый грубиян, у которого на боку висела драгинасса не менее длинная, чем у гасконца.

Дон Баррехо обернулся к баску, который спокойно потягивал свой херес, словно происходящее его нисколько не касалось.

– Вы когда-нибудь видели, приятель, таких наглецов? – спросил гасконец.

– Когда наслаждаюсь добрым вином, я становлюсь слепым и глухим, – ответил баск, улыбаясь в усы.

– Я сделаю из этих попугаев яичницу!

– Берегитесь, у этих попугаев есть клювы и когти. Им под силу разорвать гасконца, обитающего с одной или другой стороны Бискайского залива, – ответил баск. – Они бьют основательно, когда принимаются за дело всерьез, а смелости им не занимать, уверяю вас.

Искатели приключений собрались в одном из углов зала, непрестанно продолжая кричать:

– Вон!.. Вон!..

– Кого это вон? – загудел гасконец, перекрывая их голоса.

– Тебя, пьяная рожа! – ответил бородатый грубиян.

– Гасконца!..

В этот момент появился трактирщик, вооруженный тяжелой кастрюлей, а за ним виднелись три или четыре его помощника, в спешке похватавшие вертела, на один из которых еще была нанизана недожаренная утка.

– Чего хотят эти люди? – заревел гасконец.

Потом, увидев утку на вертеле, громко скомандовал:

– Дай-ка эту мертвечину мне, ты, ворюга!.. Она пойдет нам на ужин, и на этот раз заплачу я, не так ли, Мендоса?

– Я брошу ее тебе в морду, грязный метис! – заорал трактирщик. – А после разобью тебе башку вот этой кастрюлей.

Громкий хохот оборвал ответ трактирщика, но грозный гасконец не смеялся.

– Гром и молния! – закричал он. – С каких это пор гасконцев атакуют кастрюлями?.. Мошенник, освободи место своим адъютантам! У них, по крайней мере, вертела в руках, а вертел служит оружием во всех странах земного шара!.. [47] Тирада гасконца основана на игре слов: в итальянском языке lо spiedo означает не только «вертел», но и «копье, пика».

И снова взрыв смеха последовал за злобным ответом гасконца. Смеялись и горожане, и искатели приключений, но громче всех, вероятно, хохотал баск, хотя ему и не нравилось, что этот фанфарон компрометирует себя, явно позабыв о наставлениях сына Красного Корсара.

– Этот человек опасен, – твердил бравый моряк. – Мой дублон запрыгнул ему в мозг, и кто теперь угадает, что выкинет этот близкий родственник дьявола. Очень жалко, но наша миссия закончится здесь.