Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

Теперь они уже ясно слышали шум воды, разбивавшейся о каменистое ложе реки.

Вдали все еще гремели ружейные выстрелы. По всей видимости, индейцы, тоже получившие солидное подкрепление, мужественно вступили в бой с испанцами.

Через двадцать минут трое авантюристов оказались в лесах, окаймлявших Чагрес.

В это время солнце уже заходило, и под величественными пальмами сгущалась темнота.

– Надо перевести дыхание, – сказал гасконец. – Мне далеко до андалусийской лошади и даже до пиренейского мула. Испанцы теперь нас не догонят.

– А далеко нам до лагеря флибустьеров? – спросил фламандец.

– Через три-четыре часа мы туда придем, – ответил Мендоса.

– А мы не заблудимся в этих лесах?

– Надо все время идти вдоль реки. Мы уже приняли все меры предосторожности.

– Не терпится увидеть сына знаменитого Красного Корсара. Я слышал много рассказов о троице братьев-флибустьеров.

– Хватит болтать, – прервал его гасконец. – В путь, друзья. Мне говорили, что леса Чагреса населены страшным зверьем; как-то не хочется иметь с ними дел. Я всегда предпочитал людей: они хотя бы не прыгают на голову, как хищные кошки.

Приятели снова пустились в путь, стараясь не удаляться от русла реки.

Тысячи странных шумов проснулись в темнеющем лесу. Гудели пипы, громадные мерзкие лягушки, у которых проколота вся спина, и в этих отверстиях прячутся головастики, и паррануа; пронзительно посвистывали крупные лягушки, сидящие в высоких речных травах, ворчали кайманы.

Во главе маленькой группы, с обнаженной шпагой в руках, шел баск, привычный к этим местам, потому что он участвовал в походе Моргана на Панаму.

За ним следовали гасконец со своей драгинассой и фламандец с пистолетом, поскольку у него не было режущего или колющего оружия.

Все трое старались не шуметь, и не потому, что они боялись быть настигнутыми испанцами, а чтобы не привлекать внимания кровожадных зверей.

В то время ягуаров и кугуаров на перешейке было еще очень много, и они набрасывались на путников, отважившихся забраться в их владения.

Шли они уже пару часов, все время следуя вдоль Чагреса, воды которого глухо ревели, разбиваясь о скалистое дно, как вдруг Мендоса резко остановился, вытянув шпагу и схватив заряженный пистолет.

– Опять индейцы? – спросил гасконец, тоже поднимая шпагу.

– Никогда не видел индейца со светящимися в темноте глазами, – ответил баск.

– Тогда – дикая кошка.

– Может быть, и пострашнее. Сеньор фламандец, снимите у меня с пояса наваху и приготовьтесь пустить ее в дело. Это не шпага, но резать ею можно.

– Какие злые глаза! – отметил гасконец. – Это кот.

– Скорее голодный ягуар?

– Не представляю себе голодного ягуара: в Гаскони я видел только котов и волков.

Во тьме, под огромными листьями пальмы такара, поблескивали святящиеся точки странного зелено-желтого цвета.

Видимо, это был поджидающий добычу ягуар или кугуар, а то и американский лев [53] Американский лев – неверное с точки зрения классификации животного мира название пумы; тем не менее оно встречалось в ранних описаниях животного мира обеих Америк. .

– Итак, сеньор Мендоса? – спросил гасконец, увидев, что баск не решается сдвинуться с места. – Было бы смешно, если бы какой-то котяра, пусть и размером с быка, испугал трех знаменитых шпажистов.

– Разве вы не видите, что он загораживает нам проход, дон Баррехо? – вопросом на вопрос ответил Мендоса.

– А вы пните его ногой. Гасконские коты, как только увидят поднятую ногу, мигом убегают. Скорее дайте мне заряженный пистолет, потому что у меня ни в одном не осталось пуль… О, черт возьми!.. Зверь не может остановить таких людей, как мы.

– Возьмите, – ответил баск, протягивая гасконцу оружие. – Только смотрите, как бы этот котяра, как вы его назвали, не выцарапал вам глаза.

– Ха!.. Я столько их видел в Гаскони, когда был мальчишкой.

– Но они явно отличались от здешних.

– Сейчас увидим.

Забияка-шпажист взял пистолет, выставил вперед свою длинную шпагу и приблизился с безумной отвагой к двум фосфоресцирующим точкам, которые не переставали блестеть в сумерках.

Баск и фламандец шли за ним, готовясь оказать помощь в столь опасном предприятии.

Гасконец не преодолел и десяти шагов, как послышалось страшное мяуканье, закончившееся грозным сдержанным рокотом.

– Котище зашипел, – сказал дон Баррехо. – Должно быть, рассердился. Сейчас я тебя успокою!

Но это был вовсе не котище! В зарослях прятался самый настоящий кугуар, одно из самых опасных животных, встречающихся в американских лесах; по силе и жестокости он не уступает огромным серым медведям Скалистых гор.

Их называют американскими тиграми, и они могут соперничать с настоящими бенгальскими тиграми, хотя уступают последним по массе. Кугуары настолько сильны, что могут перешибить одним ударом быка.

Гасконец, несколько озадаченный диким мяуканьем хищника, остановился.

– Ну, дон Баррехо, что будем делать? – спросил Мендоса, улыбаясь в усы. – Это и вправду не гасконский кот?

– Мне кажется, что шипит он погромче.

– Дайте ему пинка.

– А!.. Черт возьми!.. Дело, кажется, осложняется!

– Проколите его.

– Вот это я сейчас и обдумываю.

– Колите шпагой вниз!

– Лучше я подожду, пока он на меня бросится.

Он навел пистолет и выставил драгинассу.

Зверь по-прежнему шипел и глухо рычал, но не двигался.

Дону Баррехо это наскучило, и он сделал несколько шажков вперед, подбадривая себя криком:

– Ко мне, котище, отведай-ка мою шпагу!

Кугуар присел, готовясь прыгнуть.

Мендоса встал рядом с гасконцем, опасаясь, как бы не случилось несчастья; фламандец взялся за пистолет.

– Котище испугался, – сказал дон Баррехо. – Черт!.. Кажется, я прослыву истребителем котов.

Едва он произнес эти слова, как кугуар стремительно прыгнул и опрокинул гасконца на землю.

Мендоса, стоявший рядом, молниеносно выставил шпагу, воткнув ее в тело животного, в то время как фламандец, у которого в пистолете еще оставалась пуля, выстрелил в упор.

Несмотря на два полученных ранения, кугуар перепрыгнул через охотников и, рыча, исчез в лесу.

– Ну и чертяка! – вырвалось у быстро поднявшегося гасконца, к счастью не получившего повреждений. – Что за котяры живут в этой стране? Они не из тех, что я убивал мальчишкой. Вы его убили, сеньор Мендоса?

– Не знаю, – ответил баск. – Однако шпага моя окровавлена.

– А моя пуля должна была глубоко войти в его тело, – добавил фламандец. – Держу пари, я его ослепил.

– Замечательный парень! – сказал дон Баррехо. – Я зверя почти и не видел, а он попал ему прямо в глаз. Будем надеяться, что котище, ослепнув, не станет нам надоедать.