Елизавета Дворецкая - Огненные птицы [litres]

Князья обменялись приветствием, все сошли с коней и уселись в юрте вокруг уже горящего огня. Угры распахнули овчинные кожухи, стали видны цветные кафтаны, отделанные сверху донизу широкими полосами узорного греческого шелка. Бояре обеих сторон косились на красоту чужих кафтанов – те и другие в свое время ходили ради нее к стенам Царьграда, – оценивали на глаз мечи и пояса. Иные угры в тепле сняли шапки: затылки и маковки у них оказались выбриты, лишь сзади и по бокам оставались длинные волосы, заплетенные в две косы.

Отроки подали княжескую братину, налили меда, вручили Святославу.

– Я приветствую тебя на моей земле, Такшонь сын Золта! – начал он. – Мне известно, что не дружба ко мне привела тебя сюда, но мои враги пытались обманом втравить тебя в войну, не нужную нам обоим. Я прошу богов, чтобы позволили нам сохранить мир. А если это окажется невозможно, то мы назначим условия честной схватки.

Все, что полагается сказать – и когда, – Мистина, Тородд и Асмунд натвердили ему заранее, пока ждали угров. Уж верно, угры догадывались об этом, но уважительно кивали, слушая складную и гладкую речь столь юного властителя. Судя по лицам, иные из них понимали по-славянски.

– Да будут ваши боги благосклонны и к тебе! – ответил Такшонь, когда ему перевели эту речь. – Еще не знаю, удача или неудача привела меня сюда, но уж то хорошо, что я смог сам повидаться с новым князем русов, первым из всех его соседей.

Братина двинулась по кругу.

– Нам ведомо, что привело вас сюда, и эту причину не назовешь доброй, – начал Мистина, обращаясь то к Такшоню, то к сидевшему рядом с ним зрелому длинноусому мужу – воеводе Ченгеле. – Князь древлян Володислав послал к вам своих людей и просил помощи в войне против Святослава. Если Такшонь пожелает, ему будет рассказано обо всем ходе этого раздора, но главное в том, что совсем недавно Святослав разбил Володислава в двух битвах и сам Володислав погиб под стенами своего города, Искоростеня. Последние остатки его войска ушли с земли Деревской, и ныне вся она, от края до края, от Днепра до Горины, покорна Святославу. У нас при войске взятый у древлян полон и таль от деревских родовитых мужей, отроки и девы. Мы уважаем ратную доблесть Такшоня и его готовность подняться в седло по первому зову судьбы, но войны между русами и древлянами здесь больше нет. Она закончена.

– Ты хочешь сказать, что мы опоздали? – подхватил Ченгеле.

– Здесь больше нет тех, кто звал вас, – ответил Святослав. – В земле Деревской больше нет других князей, кроме меня. А я не вижу причины для вражды с вами и готов соблюдать уговор о дружбе, что был заключен между моим дедом, Олегом Вещим, и твоим, Такшонь, дедом, Арпадом. Когда род ваш шел от хазарских земель через Днепр на заход солнца, ваши кочевья стояли близ Киева, и тогда Арпад и Курсан, воевода его, заключили мир с Олегом, и он позволил им пройти через наши земли. Ты – внук своего деда, я – внук и наследник Олега Вещего. И как деды наши… – Святослав бросил взгляд на Асмунда, будто спрашивая, не упустил ли что из длинной речи, – были верны своему слову и ни разу с того дня не сходились в битве, так и я готов быть верным другом тебе во всех делах, что благословляют твои боги.

– У нас в Киеве о той встрече Олега с Арпадом сказания хранят, – добавил Асмунд. – Рассказывают:

– У нас тоже есть предания о том, как наши деды шли к своей новой родине мимо Киева, – ответил Такшонь. – Как семь князей мадьярских выступили из земли своей, называемой Дентумогер, и пустились в путь на запад. В их числе был мой прадед, Альмош сын Юдьека, муж, добрую память по себе оставивший, прочим всем наставником и мудрым советчиком бывший. Шла с ним жена его, и сын его Арпад, и два его двоюродных брата, Совард и Кадоча, сыновья Хюлека, его дяди, и людей из семи колен мадьярских неисчислимое множество. Долго шли они через пустынные земли, пока не достигли области русов. Сильно встревожились русы, узнав о приходе Альмоша, ибо происходит он из рода Аттилы, коему деды их платили дань ежегодно.

– Неправда! – с возмущением перебил Святослав. – Мои предки никогда не платили дани Аттиле!

– Предки полян до Олега, может быть, и платили, – заметил Мистина.

– Рассказывают, что князь Олег позвал на помощь девять храбрых князей печенежских. Смешались в битве оба войска, и много погибло тогда русов и печенегов. И побежали поляне, и скрылись в городе своем Киеве. Убоявшись доблести князей мадьярских, отправил Олег послов к Альмошу, просил его о мире, предлагал давать ему дань, а девять князей печенежских перешли на службу к Альмошу со всем родом своим.

– Предания всегда преувеличивают заслуги древних витязей, – улыбнулся Мистина. – В наших преданиях немало говорится о том, как Олег Вещий брал дань с разных покоренных племен и даже с самих греков. И это они могли бы вам подтвердить – я слышал, минувшим летом к брату твоему Файсе приезжали послы от Константина. И будто бы Файса внял их речам и стал христианином?

– Это Булчу его уговорил! – сердито воскликнул Такшонь. – Греки подкупили его подарками! Дали ему звание патрикия, будто звание воеводы-харки ему недостаточно хорошо!

– Возможно, Файса надеялся, что Христос поможет ему воевать против других христиан – подданных Оттона? – намекнул Мистина. – Но пока помогает не всегда, верно? Близ Тиссы минувшим летом Христос как будто был более благосклонен к баварам, что поклоняются ему уже давно, – нас не обманули? Мы немало слышали, как много сил отнимает у вас борьба с королевством Восточных франков. Что ни год сходятся войска и земля орошается кровью храбрых.

– А что до меня, – вступил Святослав, – то я не ведаю, как можно склониться перед богом своих врагов и ждать, что он поможет тебе лучше, чем боги твоих дедов!

Они с Такшонем взглянули в глаза друг другу. Они были разными, как день и ночь: один смуглый, с резковатыми степными чертами, а другой светлый, как солнце на голубом весеннем небе. И все же они, два сына княжеских родов, разделенные по возрасту всего пятью годами, такие юные среди окружавших того и другого зрелых мужей, чувствовали общность. Святослав уже занял престол своего отца; Такшоню еще приходилось бороться за него с двоюродным братом. Но их глаза – сине-голубые у одного, карие у другого – понимали друг друга без слов.

– Мой дед Олег Вещий не платил дани Арпаду, но они обменялись дарами, как положено знатным людям, – добавил Святослав. – Я готов предложить тебе княжеские дары вместе с дружбой, если ты склонен ее принять.