Виталий Гладкий - Митридат

Восстание в Пафлагонии, вспыхнувшее с лёгкой руки Эмилия Скавра, несмотря на то, что он достиг своей цели иными путями, теперь уже тревожило и Сенат. Одно дело отхватить добрый кус от владений Понта и получить новую богатую провинцию, а другое — приобрести на свою голову сильного противника. События в Пафлагонии, где восставшие стали избивать римских купцов и ростовщиков, как раз и предполагали второе.

— Помощь и впрямь нужна. И в большей мере деньгами, а не войском. Нам нечем платить гоплитам.

— Если хорошо поискать, деньги можно найти и в Понте, — вкрадчиво сказал Авл Порций. — Казначей царя Митридата Эвергета выдал стратегу Дорилаю Тактику весьма солидную сумму. Интересно, для чего? Прикажи ему своей царской властью, чтобы он вернул полученное золото в казну.

— Дорилай Тактик… — Лаодика гневно сдвинула тонкие шнурочки выщипанных бровей. — Он теперь на Крите. В Синопу вернуться отказался. Предатели, везде предатели и заговорщики! — царица вскочила со скамьи и погрозила кулаком в сторону открытого окна. — Ненавижу! Выжечь эту скверну калёным железом!

— Что верно, то верно… — Авл Порций невозмутимо поигрывал массивной золотой цепью, висевшей на шее — дань варварским обычаям Востока. — И чем скорее, тем лучше. Кстати, у Дорилая остался в Синопе приличный дом и кое-какое имущество. За это на торгах можно кое-что получить. Если на то будет твоё высочайшее соизволение, ростовщик Макробий готов ещё раз послужить тебе.

— Несомненно, — неприкрытый сарказм прозвучал в мелодичном голосе Лаодики. — У Макробия нюх шакала и жадность оголодавшего волка, режущего овец без разбору не для того, чтобы насытиться, а по принципу — если уж не мне, так пусть и другим не достанется.

— Так ведь и риск немалый, царица. У Дорилая Тактика вполне достаточно в Синопе родни, чтобы сделать Макробию ещё один горб.

— Ладно… — царица вздохнула. — Пусть будет Макробий… Я прикажу агораному передать Макробию опись имущества и ключи от дома Дорилая.

— А о новом займе для нужд Понта я похлопочу. Можешь на меня положиться. — Авл Порций помедлил, затем вкрадчиво спросил: — В скором времени в Рим отправится караван торговых судов, и мне хотелось бы знать, как себя чувствует человек, которого я поручил заботам твоих тюремщиков? Его нужно отправить туда в полном здравии.

— Он в эргастуле. За ним следят неусыпно и кормят хорошо. Я помню своё обещание. Впрочем, можешь удостовериться лично.

— Я признателен тебе, несравненная, — Авл Порций склонил голову. — А теперь позволь мне откланяться.

— Ты не останешься на ужин?

— Прости, царица, дела. К сожалению, день так короток…

Авл Порций торопился к ростовщику Макробию. Горбун после ночного визита к нему Пилумна и Рутилия-Таруласа теперь редко выходил из дому даже днём. Он нанял десяток телохранителей, звероподобных горцев, и завёл огромного сторожевого пса.

— …Этот проклятый Восток меня в конце концов доконает, — пожаловался Макробий римскому агенту. — Вместо прибыли одни расходы — на лекарства. Негодный иудей, царский лекарь, дерёт за свои отвратительные вонючие снадобья три шкуры. А Фебрис [122] Фебрис — в римской мифологии богиня лихорадки. по-прежнему колотит меня денно и нощно. Трясусь, как заячий хвост.

Вид Макробия и впрямь оставлял желать лучшего. По его жёлтому, измождённому лицу расползлись островки красной сыпи, а лихорадочно блестевшие глаза казалось вот-вот выскочат из орбит. Он сидел на скамье, закутавшись в пенулу [123] Пенула — плащ из хорошо вычиненной кожи или толстой мохнатой шерстяной ткани, снабжённый капюшоном. , несмотря на то, что на исходе был самый жаркий месяц, гекатомбеон [124] Гекатомбеон — летний месяц по афинскому календарю (середина июля — середина августа). , и даже ночи не приносили жителям Синопы желанной прохлады.

— Обратись к Паппию. Он молод, но весьма искусен. Многие знатные люди Синопы предпочитают лечиться у него, а не у старого иудея.

— Ай, какая разница! — в раздражении воскликнул Макробий и отхлебнул из фиала несколько глотков подогретого вина с пряностями. — Их бог Асклепий такой же сребролюбец, как и наш Меркурий.

— Хвала богам, что хоть воздух бесплатный, — ухмыльнулся Авл Порций и потянулся к кратеру, чтобы налить себе вина.

И тут же в испуге отдёрнул руку — в триклинии [125] Триклиний — столовая комната в доме римлянина. раздался хриплый и злобный рык.

— Тише, тише, успокойся, Луперк [126] Луперк — волк (лат.) … — Макробий положил руку на загривок широкогрудого пса, лежащего у его ног.

Кличка была удачной — пёс и впрямь смахивал на матерого волка: тёмно-серая густая шерсть, мощные лапы, массивные челюсти с огромными белыми клыками, острые уши торчком и горящие злобой глаза, следившие за каждым движением гостя.

— Ты и здесь верен себе, Макробий, — раздражённо проворчал Авл Порций. — Другие заводят для развлечения рабынь, а ты приобрёл пса. Не так накладно — одевать и дарить дорогие украшения не нужно, а кормить можно объедками и костями.

— Он мне обошёлся недёшево, — ласково погладил тихо урчащего Луперка ростовщик. — Зато я могу быть уверен, что этот пёс меня не обманет и не предаст.

— Вольному воля… — не стал возражать гость. — Я к тебе по важному делу, Макробий.

— А когда ты приходил ко мне просто так, чтобы проведать всеми забытого, больного старика? — ехидно осведомился ростовщик.

— Ты ещё меня переживёшь. Волнения и заботы, выпавшие на мою долю здесь, в Понте, видят боги, уже изрядно укоротили мой век.

— Зато тебе за твои великие заслуги ещё при жизни отольют из бронзы памятник и поставят его на Форуме [127] Форум — площадь в Древнем Риме, главный центр политической, религиозной, административной и торговой жизни. , — снова съехидничал Макробий.

— Эти слова доказывают, что болезнь не притупила твой острый ум, мой дорогой. А он-то как раз мне сейчас и нужен.

— Ты опять что-то затеваешь? — встревожился ростовщик. — Оставь меня, наконец, в покое! Мало ли я передрожал совсем недавно.

— Надо же как-то возместить твои расходы на лекарства, — растянул губы в улыбке Авл Порций.

— Бессмертные боги! — поднял глаза к потолку Макробий. — Будь проклят тот день, когда я ступил на корабль, чтобы плыть в эту дыру! Стоило ли мне претерпеть столько бед и невзгод, чтобы встретить тебя здесь, Авл? Вижу, вижу, как моя неприкаянная тень блуждает в царстве Плутона, несчастная и отверженная всеми… — горестно вздохнул он и украдкой посмотрел на ухмыляющегося гостя. — Так что тебе снова пришло в голову?

— Волчонок показывает зубы…

— Ты с ума сошёл! — вскричал в ужасе ростовщик; пёс вскочил и зарычал. — Фу, Луперк! Нет, мне и впрямь не миновать виселицы.