Николай Югов - Хранитель Черного ручья

Надежный кремневый наконечник упорно бил по неподатливым сучьям лежащего перед ним, тяжелого, хвойного дерева. Вот так же, как и вчера, постепенно отделились от ствола густая, зеленая макушка, затем отпало огромное бурое корневище и, наконец, очередное, второе, бревно было полностью готово к транспортировке. На этот раз, несмотря на все еще сказывающуюся усталость, дотащить его до поляны удалось значительно быстрее. Не наступил еще и полдень, а оно уже лежало рядом с первым, и можно было бы до заката солнца справиться и еще с одним таким же тяжелым, деревянным обрубком, но Острый Рог все же решил этого сегодня не делать. Он взял острый осколок кремня и, нарезав нужное количество длинных ивовых прутьев, не торопясь принялся за новую, но уже не столь физически трудную, работу. Две верши и одна большая корзина вскоре были готовы. Теперь ему уже не нужно будет часами стоять с острогой на берегу протоки, подкарауливая зазевавшуюся там рыбу, да и корзина в скором времени тоже могла серьезно пригодиться. Совсем недавно в лесу он заметил небольшой красноголовый гриб и отчетливо понял, что уже совсем скоро ему предстоит заняться этой увлекательной и тихой охотой. Первый слой подберезовиков, подосиновиков, а, возможно, и белых, как раз приходится на конец мая. Если повезет, то уже в ближайшие дни он будет жарить их над тлеющими углями костра, варить в горшке или просто есть сырыми, откусывая от шляпки питательные, хотя и не очень вкусные кусочки.

Вечерело. Острый Рог, захватив с собою только что изготовленные им верши, осторожно спустился к ручью, вытекающему из Журавлиного озера и, установив там свои неприхотливые снасти, вновь вернулся к своему хрупкому, но вполне уютному жилищу. Было уже поздно. Звезды, проступившие на небе, становились все ярче. Он развел костер и долго сидел, любуясь их таинственным и странным мерцанием. Постепенно мысли его унеслись куда-то далеко в воображаемое им будущее. Острый Рог отчетливо представлял себе свое новое, еще не построенное, жилище с множеством теплых оленьих шкур, разосланных на сухом песчаном полу. Большие запасы провизии, хранящиеся в огромных горшках, должны будут надежно обеспечить его калорийной и вкусной пищей на всю долгую и темную зиму.

Костер горел ярко и ровно. Изредка щелкали под огнем сухие еловые сучья, и окружающая темнота все плотнее окутывала поляну. Очертание огромной липы, давно уже выбранной им в качестве наблюдательного пункта, становилось расплывчатым и вскоре окончательно превратилось в сплошное, темное пятно. Вчера он снова взбирался на ее вершину и видел дым костра там, где находилось их стойбище. Однако, как оказалось, это был не единственный костер, разведенный людьми. Далеко на северо-западе, едва заметная на фоне темного хвойного леса, поднималась и еще одна струйка робкого, светлого дыма. По рассказам отца, он знал, что где-то там несет свои воды Большая река. Их племя когда-то жило на той реке, но из-за частых набегов и грабежей враждебных, кочующих племен вынуждено было уйти в верховье Черного ручья. Здесь уже много лет им было спокойно и безопасно. Острый Рог не раз мечтал о том, что когда-нибудь он выберет время и обязательно сходит к той реке, но, когда это произойдет, он не знал, постоянно занятый своими неотложными и нескончаемыми делами.

Утром, когда еще солнце не успело преодолеть лесистую линию горизонта, он сходил и проверил поставленные им верши. Рыбы было много и корзина, которую он очень кстати взял с собой, тут же была наполнена этим удачным и богатым уловом. Возвратившись к своему жилищу, Острый Рог тут же занялся разделкой и переработкой добычи. Ее нужно было немедленно выпотрошить и аккуратно развесить для просушки. Орудуя острым осколком кремня, он за какой-то час прекрасно справился с этой задачей, и вскоре, нанизанные на тонкие прутики, окуни, лини и щуки уже висели в тени близстоящей, разлапистой, липы. Когда эта не столь утомительная процедура закончилась, Острый Рог вновь взял свой каменный топор и вновь принялся за оставленную им работу. В этот день ему удалось доставить к месту строительства два бревна, а затем, приобретя некоторый опыт, он уже спокойно справлялся и с тремя тяжелыми стволами. День за днем, под палящими лучами солнца, окруженный роем слепней, а затем и мокриц, он рубил и перетаскивал бревна на выбранную им поляну. Лето было уже в полном разгаре, а Острый Рог все еще так и не закончил этот нелегкий, но крайне необходимый ему этап работы. Можно было бы трудиться и более эффективно, если бы не пришлось несколько раз отвлекаться на иные, не терпящие отлагательств, дела. Одним из них оказался сбор грибов, и, хотя их было не много, ему все же удалось насушить их полную, большую, корзину. Несколько жарких солнечных дней также ушли на изготовление столь необходимой ему прочной глиняной тары, а дождливое время он употребил на плетение различных емкостей, уже не требующих особой герметичности. Был ещё и случай, когда Острый Рог вновь встретился с медвежонком, и, как показалось человеку, в этот раз они окончательно подружились.

Это случилось в один из тех дней, когда солнце висело в самом зените и Острый Рог, мокрый от пота, отбиваясь от назойливых насекомых, тащил очередное бревно. Не доходя каких-то тридцати шагов до своего временного жилища, он вдруг услышал чье-то недовольное ворчание и, присмотревшись внимательно, обнаружил своего старого знакомого. Медвежонок стоял на задних лапах и тщетно пытался дотянуться до горшка с медом, предусмотрительно подвешенного человеком на недосягаемую для косолапого высоту. Острый Рог впервые увидел поднявшегося в полный рост медвежонка и был крайне удивлен. Зверь, которого он считал маленьким, был ростом с человека и даже был похож на человека, одетого в бурую звериную шкуру. Тщетные попытки его овладеть висящим горшком были очень комичны, и Острый Рог из-за кустов долго, с улыбкой, наблюдал за столь необычным и редким происшествием. Наконец, он не выдержал и громко захлопал в ладоши. Медвежонок насторожился и замер. Посторонний звук явно не обрадовал его, и в ином случае он просто бы сбежал, но сейчас над его головой висел мед. Острый Рог снова захлопал в ладоши, и косолапый с большим сожалением отошел к противоположному краю поляны. Человек покинул свое укрытие и приблизился к тому самому дереву, на котором и висел столь желанный для медвежонка предмет. После нескольких несложных манипуляций, посуда с лакомством благополучно достигла земли, горшок был вскрыт, и приличный кусок сот, наполненных до краев ароматным, янтарным медом, вскоре оказался в руках Острого Рога. Медвежонок, по понятным соображениям так и не решившийся окончательно покинуть поляну, теперь смотрел на человека, ожидая его дальнейших и совершенно непредсказуемых действий. Острый Рог, не делая резких движений, стал медленно приближаться к зверю, держа перед собою на вытянутой руке ароматный и сладкий мед. Косолапый молча наблюдал за происходящим. В нем отчаянно боролись чувства природного страха перед человеком и неистовое желание наконец-то получить это прекрасное, янтарное лакомство. Желание, в конце концов, все-таки перебороло страх, и медвежонок, все еще с опаской, неуклюже заковылял навстречу человеку. Мед с ладони Острого Рога исчез моментально, будто бы его там никогда и не было. Косолапый увалень, уже не пугаясь, стоял перед юношей и с грустью смотрел на его руку, в которой только что был мед.