Георгий Свиридов - Чемпион флота

— Буду стараться, — сказал Громов.

— Не стараться, а выполнять приказ! — строго произнес Серебров.

— Есть, выполнять приказ! — сидя козырнул Алексей.

— Штаб берем перед самым началом штурма города, — продолжал Серебров, — перед первой атакой порта. Мы должны появиться внезапно и действовать быстро и решительно. С нами отряд прикрытия. Они высадятся отдельно. Их задача не только обеспечить нашу безопасность, но и удержать штаб до подхода передовых штурмовых групп. Таким образом начальство рассчитывает парализовать управление вражеской обороной и ликвидировать средства связи как внутри города, так и со штабом германской армии.

— А с генералом как? — спросил Алексей.

— Это наша вторая и тоже основная задача. Где он расположился в Феодосии, нам неизвестно. Это предстоит выяснить и принять все меры к его захвату живым или мертвым. Желательно живым. Одним словом, задачка со многими неизвестными. Сообщаю его приметы. Ниже среднего роста, полный, но не тучный, лицо полное, но не круглое, глаза серые, нос прямой, маленькие усики, как у Гитлера, и массивный подбородок. Ему за пятьдесят, но выглядит гораздо моложе своих лет.

— Где ж мы его искать-то будем?

— А вот это тоже твоя задача. В штабе будут пленные — это раз. Журналы по регистрации прибывающих офицеров — это два. И телефонные звонки в штаб, которые последуют с началом десантной высадкой, — это три. Будешь отвечать как дежурный по штабу.

— Постараюсь справиться, товарищ командир.

— Верю. Я ж тебя сам на эту работенку затащил. Да еще и защищал от всяких агрессивных поползновений, если говорить откровенно.

— Об этом я и хотел спросить, — признался Громов. — По душе кошки коготками царапают и покоя не дают.

— Твои документы в разведуправлении, а там люди надежные и своих не выдают. Но прокурорская крыса не отцепилась, хотя его и предупреждали, чтоб оставил тебя в покое. Роет землю носом и какие-то гадкие бумаги все же посоставлял. Но думаю, ничего у него не получится. Флагманский инспектор Дмитрий Васильевич написал рапорт по инстанции, объяснил, как было дело. А я со своей стороны тоже сообщил, что полностью ручаюсь за тебя, товарищ Алексей Громов, и беру на себя командирскую и партийную ответственность за твою отчаянную душу. Начальник разведуправления просил передать тебе, чтобы ни о чем таком не думал и мозги чепухой не засорял. У морской разведки свой устав и свои законы!

— Спасибо, — Алексей пожал руку Сереброву.

— Это я должен тебя благодарить за то, что решился на такое опасное дело. Мы лезем буквально в волчью пасть и никакой гарантии на успех… Так, половинка на серединку.

Серебров умолчал лишь об одном. Буквально перед самой посадкой на подводную лодку он имел разговор в Главном Политическом Управлении Черноморского флота. Начальник орготдела капитан второго ранга Иван Васильевич Масорин, прозванный за мелочную придирчивость и чрезмерную строгость «Иваном Грязным», в категорической форме требовал, чтобы Алексея Громова немедленно отстранили от участия в секретной операции, поскольку на него поступили документы из военной прокуратуры и возбуждается персональное дело.

— Я слышал, что вы, Иван Васильевич, хорошо владеете немецким языком, — спросил Серебров, резко меняя ход неприятного разговора.

— Да, знаю, если вас это интересует, — ответил не без внутренней гордости Масорин и тут же опять насупился. — А какое это имеет отношения к нашему разговору?

— Самое прямое!

— Не понимаю и не желаю понимать.

— Сейчас поймете. Задание отменить ни вы, ни я не имеем права, десантная операция уже началась.

— Ну и что из того? Партийные органы флота категорически возражают, чтобы в тыл шли ненадежные люди, и вы за подбор группы несете персональную ответственность.

— Вот именно. Я хочу иметь в составе специальной группы надежного и проверенного товарища. По вашему личному настоянию я отстраняю Громова, но заменить его сейчас некем, и вместо него в тыл с нами пойдете вы, знающий немецкий язык.

— Да ты что?! — оторопел грозный политработник. — Рехнулся?

— Абсолютно в здравом уме! Я не желаю по вашей прихоти срывать важную секретную операцию, утвержденную Главным штабом, и идти под трибунал. Пишите мне письменное указание, что берете всю ответственность на себя!

Масорин имел огромный опыт выходить сухим из воды из любой сложной ситуации. Он по всем статьям отчитал Сереброва за отсутствие «партийной выдержки и дисциплины», а также «политической бдительности» и, погрозив пальцем, закончил:

— Нет, дорогой товарищ, партия шуток не любит! Садитесь и пишите сами, собственноручно, что берете Алексея Громова лично под свою партийную ответственность!

И Серебров под его диктовку написал требуемое обязательство.

В отсек зашел матрос:

— Старшину Громова капитан приглашает к себе, — матрос специально сделал ударение на слове «приглашает», ибо командир лодки обычно всегда «вызывал».

Алексей вопросительно посмотрел на Сереброва. Тот утвердительно кивнул, давая разрешение.

Громов направился на центральный пост. Принятые на борт десантники разместились повсюду, где была такая возможность. Многие устроились на полу, оставив посредине лишь узкий проход.

— Заходи, гостем будешь, как говорят на Востоке, — командир приветливо улыбался. — Ты что меня не узнал?

Перед Алексеем стоял Николай Балкин. Бросились в глаза три звездочки на погонах и новенький орден Красной Звезды.

— Сразу нет, — признался Громов.

— А я тебя сразу узнал, как спустился по трапу, да не поверил глазам. Чуда, подумал, не бывает! Но твой командир подтвердил, что это действительно ты, собственной персоной.

— Привет, Николай!

— Салют, Леша!

Они обнялись, дружески похлопывая друг друга по спине.

— Пошли ко мне.

Крохотная капитанская каюта. На стене, под стеклом в красивых рамках, в два ряда висели спортивные награды — диплом третьей степени, второй, три диплома первой степени, чемпионские и снова — второй.

— Когда тебе проиграл, знаешь какая злость меня охватила? Бесился как тигр в клетке, — признался Балкин. — Но когда ты стал всесоюзным чемпионом, первой перчаткой всех флотов страны, сразу успокоился. На душе стало легко. Ты опередил меня и там, в столице. На всесоюзных турнирах я и до призового третьего места ни разу не доходил, хотя и старался изо всех сил. А ты раз — и в дамки! С первого захода и на высшую ступеньку пьедестала почета. Мне даже приятно стало, что проиграл, но проиграл в равном бою и не кому-нибудь, а будущему чемпиону всех флотов Советского Союза!

Громов слушал молча, не перебивал. Приятно было услышать такие слова из уст трехкратного чемпиона флота. Но как давно все это было! В другой, такой далекой теперь, мирной жизни. А прошло-то всего-навсего чуть больше полугода!