Армен Гаспарян - Оттепель. Как это было?

Г. Саралидзе:Хотя он долго сопротивлялся.

Д. Куликов:Но они настояли: «Рейтинг поднимешь свой, Джон, что ты, собственно?»

Г. Саралидзе:И проблемку решим.

Д. Куликов:И проблемку решим, да. Залив Свиней позором закончился для американцев, и, в принципе, у Кеннеди уже была прививочка, что не во всем надо верить Пентагону. И этот вариант с мгновенной высадкой, обстрелом, уничтожением они отодвинули в сторону. Начали блокаду. Кстати, это показывает, как деградировало международное право. Ведь что смущало самих американцев – они даже слова подбирали, – блокада была актом войны. Размещение ракет на Кубе никаким актом войны не являлось, как и размещение ракет в Турции.

Г. Саралидзе:Можно сказать, зеркальное…

Д. Куликов:И в международном праве строгий язык был. Переход к войне – не переход к войне, что против чего – так вот, американцы назвали это «карантином» для военных кораблей. Советские суда карантину не подчиняются, и тут начинается фактически истерика, потому что американцы не понимают, что делать. Ударить? Очень опасно. Напасть на советские суда? Почти так же опасно и еще более бессмысленно. Пожалуй, это апогей кризиса. Но я хочу обратить внимание, что международное право тогда работало. Сейчас никто уже слова не подбирает. Теперь есть одно универсальное слово – «санкции», которые просто так вводятся, без всякого международного права, Совбеза ООН и всего остального. И сейчас в этом смысле нынешняя ситуация гораздо опаснее. Она еще в одном смысле опаснее: тогда было понятно, что Советский Союз жахнет всем, что есть. Иллюзий особых не было. А сейчас у них есть иллюзии по поводу превентивного, полностью уничтожающего удара: «Вот мы превентивно ударим, и России нечем будет ответить». Это чудовищный соблазн, и в этом отличие сегодняшней ситуации от той.

Г. Саралидзе:Нет, если уж проводить параллели, я бы обратил внимание на события 25 октября, когда официальный представитель Соединенных Штатов Америки Стивенсон потребовал объяснения у нашего представителя Зорина, который, как потом выяснилось, вообще не имел никаких сведений об операции «Анадырь». Так вот, Стивенсон потребовал объяснений по поводу размещения ракетных установок на Кубе. Зорин категорически отказался от объяснений. Наверное, многие видели документальные кадры, на которых он говорит о том, что Стивенсон не прокурор и не обвинитель, чтобы перед ним отчитываться. Но принесли аэрофотоснимки – доказательствами ребята озаботились. Сейчас вон пробирками трясут, а тогда действительно доказательства были. Когда Карибский кризис достиг апогея, ситуация напоминала детскую игру в гляделки: кто первый моргнет или отвернется. По поводу того, кто моргнул первым, существуют различные мнения.

А. Гаспарян:Принято считать, что первыми моргнули Соединенные Штаты Америки. В окружении Кеннеди нашлись люди, которые поняли, что шутки закончились и последствия могут быть самыми фатальными. Если исходить из официальной версии, которая принята в Соединенных Штатах, состоялась встреча журналиста Скали и советского разведчика Феклисова, они договорились (на этом месте теперь мемориальная табличка). Скали – герой Америки, Феклисов в 1996 году получит звание Героя Российской Федерации – два человека, которые, по сути дела, предотвратили мировую войну, потому что Скали передал информацию Кеннеди, Кеннеди дал понять, что информация принята: «Все, ребята, сушим весла». Сигнал передается в Москву, Москва устами «Радио Москвы» объявляет на весь мир, что конфликт исчерпан. Здесь есть о чем поспорить. Другой вопрос, что в глубине души и мы были готовы моргнуть.

Г. Саралидзе:Хрущев же с членами президиума обсуждал, что если мы оставим ядерное оружие на Кубе, то это приведет к полномасштабной, возможно, ядерной войне. 26 октября он отправляет в адрес Кеннеди телефонограмму и обращается к американскому правительству с призывом демонтировать ядерные пусковые установки в Турции – это тоже шаг навстречу.

А. Гаспарян:Наши военные понимали, к чему это все может привести. Тем более зная нрав Никиты Сергеевича Хрущева, который обожал действовать самостоятельно и демонстративно не советовался ни с кем из профессионалов. Конечно, военные говорили, что надо вовремя остановиться, блеф хорош, но мы все-таки не за карточным столом. Цена одной ошибки, одного неправильно истолкованного слова или предложения может быть роковой, причем для всех. И неизвестно еще, как потом карта ляжет.

Г. Саралидзе:27 октября – так называемая Черная суббота, когда ПВО Советского Союза сбила американский самолет-разведчик U-2. Пилот погиб. Параллельно в Сибири был перехвачен второй самолет-разведчик, на Кубе были обстреляны самолеты-разведчики. Эти события напугали американских военных. Для них это стало сигналом, что русские начали действовать. Американские военные потребовали срочно разрешить вторжение.

Д. Куликов:Это был очень опасный сигнал, способствовавший разрушению иллюзии превосходства, потому что они убеждали своих летчиков, что русские их не достанут – нечем. И вдруг выясняется, что есть чем. Сразу же возникает вопрос, а что у русских еще есть? Я думаю, испугались они больше всего разрушения идеологии своего преимущества. Кстати, она и потом не сработала. В соглашении о выходе из Карибского кризиса говорится, что мы убираем наши ракеты с территории Кубы, а они дают гарантии, что на нее не нападут. В принципе, это была стратегическая победа. Ракеты-то мы убрали, нам Куба не так уж и нужна была потом, а вот институт гарантий вообще-то до сих пор работает.

Г. Саралидзе:По поводу того, как выходили из кризиса. Там же очень любопытная встреча была – брат Кеннеди Роберт тайно встречался в советском посольстве с нашим послом Анатолием Добрыниным. Кеннеди сообщил советскому послу, что ситуация в любой момент может стать неконтролируемой, и озвучил те предложения, о которых Дима говорил (там, кстати, не только гарантия ненападения на Кубу, но и снятие блокады, вывод ядерных боеголовок с территории Турции), и на следующее утро соглашение уже было готово. Интересно, что брат тайно приезжает в посольство и с нашим послом о чем-то договаривается, то есть это было налаживание каких-то коммуникаций, которые помогут не доводить ситуацию до крайности.

А. Гаспарян:Не было другого варианта. Надо было решать вопрос экстренно, а для этого все средства хороши. Сразу после завершения Карибского кризиса раздался вопль отчаяния Пентагона. Некоторые деятели договорились до того, что это абсолютное поражение Соединенных Штатов. Конечно, в клане Кеннеди прекрасно понимали, какой будет вопль, если станет известно о встрече Кеннеди-младшего с Добрыниным, потому что по этикету нужно встречаться в Белом доме, официально приглашать посла. Крика будет на месяц вперед. Но время поджимало, поэтому поступили нестандартно: приехали на территорию советского посольства, чтобы побыстрее начать договариваться. Ситуация осложнялась еще и позицией Кубы, которая сказала, что если мы посмеем начать выводить наши ракеты, то это будет абсолютным предательством всего коммунистического дела. Поэтому мы старались все сделать максимально быстро. Победителей, в конце концов, не судят. Это мало походит на классику политических переговоров, консультаций, но и случая подобного в мире не было.