Энтони Хоуп - Пленник Зенды. Месть Руперта [сборник]

– Ах да, – сказала Хельга, отложив вышивку. – Я знаю этого господина. Надеюсь, вы не оставили его под дождем? – Она беспокоилась, чтобы Рудольф не оставался слишком долго при свете ламп холла.

Дворецкий пролепетал извинение, сославшись на страхи за наше имущество и невозможность различить в темноте социальное положение посетителя. Хельга оборвала его нетерпеливым жестом, побежала вниз и приоткрыла дверь. Первый же взгляд на мистера Рассендилла подтвердил ее подозрения – по ее словам, она узнала его глаза.

– Значит, это вы? – воскликнула Хельга. – А мой глупый слуга оставил вас под дождем! Пожалуйста, входите. О, но ваша лошадь! – Она повернулась к дворецкому, последовавшему за ней вниз. – Отведите лошадь барона в конюшню.

– Я сразу же пришлю кого-нибудь из слуг, госпожа.

– Нет-нет, сделайте это сами и сразу же. Я позабочусь о бароне.

Толстяк нехотя вышел под дождь. Рудольф шагнул назад, пропуская его, а потом быстро вошел в холл. Приложив палец к губам, Хельга быстро отвела его в гостиную на первом этаже, которую я использовал в качестве делового кабинета. Окна выходили на улицу, и было слышно, как дождь стучит по стеклам. Рудольф с улыбкой повернулся к Хельге и поцеловал ей руку.

– Как фамилия барона, дорогая графиня? – осведомился он.

Хельга пожала плечами.

– Дворецкий не станет об этом спрашивать. Скажите, что привело вас сюда и что произошло?

Рудольф очень кратко рассказал ей все, что знал. Хельга отважно скрыла тревогу, услышав, что я могу встретить Руперта в охотничьем домике, и сразу же спросила, что Рудольф хочет от нее.

– Могу я, в случае надобности, выйти из дома и вернуться незаметно? – спросил он.

– Дверь запирают на ночь, а ключи есть только у Фрица и у дворецкого.

Взгляд мистера Рассендилла скользнул к окну.

– Я еще не так растолстел, чтобы не пролезть в окно, – сказал он. – Так что нам лучше не тревожить дворецкого. Он слишком разговорчив.

– Я буду сидеть здесь всю ночь и никого не подпущу к комнате.

– Но когда я вернусь, меня могут преследовать, если я испорчу дело и поднимется тревога.

– Испортите дело?

– Да. Не спрашивайте, в чем оно состоит, графиня. Это служба королеве.

– Ради королевы я готова на все, и Фриц тоже.

Рудольф ободряюще сжал ее руку.

– Значит, я могу приказывать? – спросил он с улыбкой.

– Ваши приказы будут исполнены.

– Тогда я потребую сухой плащ, легкий ужин и эту комнату, куда не будут впускать никого, кроме вас.

В этот момент дворецкий повернул дверную ручку. Рудольф повернулся спиной к двери, а моя жена открыла ее и велела слуге принести холодного мяса или другой еды, которую можно быстро приготовить.

– Теперь пойдемте со мной, – сказала она Рудольфу, когда дворецкий ушел.

Хельга проводила его в мою гардеробную, где он выбрал сухую одежду, потом проследила, чтобы подали ужин, велела приготовить спальню, потом сказала дворецкому, что у нее дела с бароном и что он может идти спать, если она задержится позже одиннадцати, и вернулась к Рудольфу сообщить, что путь назад в гостиную свободен. Рудольф выразил восхищение ее смелостью и тактом – думаю, комплименты были заслуженными. Быстро поужинав, Рудольф закурил сигару. После одиннадцати моя жена открыла дверь и выглянула наружу. В холле было темно, парадная дверь была заперта, а ключ хранился у дворецкого. Хельга снова закрыла и заперла дверь гостиной. Когда часы пробили двенадцать, Рудольф встал, уменьшил свет, бесшумно открыл ставни, поднял оконную раму и выглянул из окна.

– Когда я уйду, закройте ставни, – прошептал он. – Если я вернусь, то постучу, вот так, и вы мне откроете.

– Ради бога, будьте осторожны! – тихо сказала Хельга.

Ободряюще кивнув, он перебросил ногу через подоконник и какой-то момент сидел, прислушиваясь. Буря не ослабевала, и улица была пустынной. Рулольф спрыгнул на тротуар, снова закутав лицо. Хельга наблюдала за его удаляющейся высокой фигурой, пока она не скрылась за поворотом. Тогда, закрыв окно и ставни, она села держать вахту, молясь за него, за меня и за свою госпожу, королеву, понимая, что этой ночью предстоит опасная работа, но не зная, против кого эта работа будет вестись и кому грозит уничтожением.

С того момента, как мистер Рассендилл покинул мой дом в полночь, отправившись на поиски Руперта фон Гетнцау, каждый час и почти каждая минута вносили свой вклад в быстро развивающуюся драму, решающую наши судьбы. О том, чем занимались мы, я уже рассказывал: к тому времени Руперт был на пути в столицу, а королева в своем ночном бдении обдумывала решение, которое через несколько часов также приведет ее в Штрельзау. Даже среди ночи обе стороны не утрачивали активность. Ибо, как бы опытно и осторожно ни действовал Рудольф, его противник не упускал ни единого шанса, а также нашел полезное орудие в лице коварного мошенника Бауэра. Наша ошибка заключалась в недооценке этого парня, за что мы заплатили слишком дорого.

И Рудольфу, и наблюдавшей за ним моей жене улица казалась пустой. Однако, начиная с прибытия Рудольфа и до того, как Хельга закрыла за ним окно, за домом следили. В дальнем его конце находится выступ, образуемый эркерами главной гостиной и столовой. В тени одного из этих выступов – не знаю, какого именно, да это и неважно – человек наблюдал за происходящим; если бы он находился где-нибудь еще, Рудольф бы заметил его. Не будь мы слишком озабочены, нам бы, несомненно, пришло в голову, что Руперт, вероятно, приказал Ришенхайму и Бауэру присматривать за моим домом во время его отсутствия, так как любой из нас, оказавшись в городе, естественно, первым делом отправился бы туда. Он действительно не пренебрег этой мерой предосторожности. Ночь была такой темной, что шпион, который видел короля, но никогда не встречал мистера Рассендилла, не узнал визитера, но правильно рассудил, что послужит своему хозяину, проследив за высоким мужчиной, столь таинственно прибывшим в подозрительный дом.

Как только Рудольф свернул за угол и Хельга закрыла окно, короткая приземистая фигура осторожно появилась из тени выступа и последовала за Рудольфом. Следящий и выслеживаемый не встречали никого, кроме полицейских, вынужденных патрулировать улицы. Но даже они попадались редко, предпочитая укрываться от дождя под стеной, чем мокнуть, наблюдая за прохожими. Когда Рудольф повернул на Кёнигштрассе, Бауэр, должно быть, отстававший от него на сотню ярдов, так как он не мог выходить из тени, пока Хельга не закрыла ставни, ускорил шаг и сократил промежуток ярдов до семидесяти. Такое расстояние можно было считать безопасным в бурную ночь, когда ветер и дождь заглушали звуки шагов.

Но Бауэр рассуждал как горожанин, а Рудольф Рассендилл обладал чутким ухом человека, выросшего в деревне и привыкшего к лесной глуши. Обернувшись, он заметил фигуру позади, но не остановился, дабы не обнаружить свои подозрения, а перешел на противоположную сторону, где находился дом № 19, и слегка замедлил шаг. Шаги позади тоже стали медленнее – преследователь не стремился догнать его. Человек, который слоняется без дела в такую ночь, должен иметь для этого какую-то скрытую причину. Об этом и задумался Рудольф Рассендилл.