Энтони Хоуп - Пленник Зенды. Месть Руперта [сборник]

Итак, план был составлен. Место для временной могилы короля мы выбрали под полом в винном погребе. После смерти бедняги Герберта его можно было похоронить во дворе за домом, а для Бориса предназначили место под деревьями, где были привязаны наши лошади. Поднявшись, я услышал жалобный голос лесника, обращавшегося ко мне. Несчастный парень хорошо знал меня и просил, чтобы я посидел рядом с ним. Думаю, Запт хотел, чтобы я его оставил, но я не мог отказать человеку в последней просьбе, пусть даже это означало потерю нескольких драгоценных минут. Конец был близок, и я делал все, чтобы облегчить его страдания. Герберт держался мужественно, и то, как этот скромный человек встречал свою кончину, укрепляло и нашу решительность. Даже полковник перестал проявлять нетерпение и позволил мне дождаться, пока я смог закрыть бедняге глаза.

Было почти пять утра, когда я простился с ними и сел на лошадь. Полковник и Джеймс отвязали своих лошадей и повели их к конюшне за домиком. Я помахал им и поскакал назад в замок. Светало; воздух был свежим и чистым. Новый день приносил новые надежды, отгоняя страхи; мои нервы начали успокаиваться. Лошадь легко скакала по тропе. Все это не позволяло впадать в уныние, сомневаться в быстроте мысли, силе руки и благосклонности фортуны.

Впереди появился замок, и я приветствовал его радостным криком, отозвавшимся эхом среди деревьев. Но вскоре я издал удивленный возглас, приподнявшись в седле и глядя на верхушку донжона. Флагшток был пуст – королевский штандарт, развевавшийся вчера вечером на ветру, исчез. По древнему обычаю, флаг висел на флагштоке, когда король или королева находились в замке. Больше он не должен был развеваться для Рудольфа V, но почему он не возвещал о присутствии королевы Флавии?

Я пришпорил лошадь, опасаясь нового удара судьбы.

Через четверть часа я был у дверей. Навстречу выбежал слуга, и я быстро спешился. Стянув перчатки, я смахнул ими пыль с сапог, попросил конюха позаботиться о лошади и повернулся к лакею.

– Как только королева оденется, узнайте, может ли она принять меня. У меня сообщение от его величества.

Парень выглядел слегка озадаченным, но в этот момент Герман, мажордом короля, подошел к двери.

– Разве комендант не с вами, ваша милость? – спросил он.

– Нет, комендант остался с королем в охотничьем домике, – ответил я беспечным тоном, отнюдь не соответствующим моим чувствам. – У меня сообщение для ее величества, Герман. Узнайте у кого-нибудь из женщин, когда она меня примет.

– Королевы нет в замке, – сказал мажордом. – В пять утра она вышла из комнаты полностью одетая, послала за лейтенантом фон Берненштейном и объявила, что уезжает. Как вам известно, почтовый поезд отходит в шесть. – Герман посмотрел на часы. – Да, королева только что отбыла со станции.

– Куда? – спросил я.

– В Штрельзау. Она взяла с собой только одну фрейлину и лейтенанта фон Берненштейна. Суета была жуткая – всем пришлось встать, готовить карету, посылать сообщение на станцию…

– И королева не назвала никакой причины отъезда?

– Нет, ваша милость. Она оставила мне письмо для коменданта, которое велела передать ему в собственные руки, как только он вернется в замок. Королева сказала, что в письме важное сообщение для короля, и его можно доверить только лично полковнику Запту. Разве вы не заметили, ваша милость, что флаг спущен?

– Я не смотрел на донжон, – солгал я. – Дайте-ка мне письмо.

Понимая, что в письме находится ключ к этой новой загадке, я решил без промедления доставить его Запту.

– Письмо, ваша милость? Прошу прощения, но вы ведь не комендант. – Он улыбнулся.

– Верно, – согласился я, кисло улыбнувшись в ответ. – Я не комендант, но сейчас поеду к нему. Король приказал мне вернуться, как только я повидаю королеву, а так как ее величества нет здесь, я поеду назад в охотничий домик, как только мне оседлают свежую лошадь. А комендант сейчас в домике. Так что давайте письмо!

– Я не могу отдать его вам, ваша милость. Приказы ее величества были точными.

– Чепуха! Если бы королева знала, что приеду я, а не комендант, она бы поручила мне доставить ему письмо.

– Мне об этом ничего не известно, ваша милость. Ее распоряжения были недвусмысленными, и она не любит, когда ей не повинуются.

Конюх увел лошадь, а лакей исчез. Герман и я остались наедине.

– Дайте мне письмо! – потребовал я, чувствуя, что теряю самообладание.

Очевидно, Герман тоже это почувствовал и шагнул назад, прижимая руку к груди кружевного камзола. Жест выдал местонахождение письма – забыв об осторожности, я бросился на него, заломил ему руку за спину, другой рукой схватил за горло, потом залез ему в карман и достал письмо. Отпустив бедного мажордома, чьи глаза вылезали из орбит, я дал ему пару золотых монет.

– Письмо срочное, болван! – сказал я ему. – Помалкивайте об этом.

Не тратя время на изучение его красной изумленной физиономии, я повернулся и побежал к конюшням. Через пять минут я уже сидел на свежей лошади, а еще через минуту мчался сломя голову к охотничьему домику. Герман до сих пор помнит мою хватку, хотя давно истратил золотые монеты.

Я прибыл к погребению Бориса. Джеймс утрамбовывал землю мотыгой, а Запт стоял рядом, покуривая трубку. Сапоги у обоих были испачканы грязью. Я спрыгнул с лошади и сообщил новости. Комендант с проклятием выхватил у меня письмо, Джеймс продолжал аккуратно выравнивать землю, а я помню лишь то, что вытирал лоб и чувствовал сильный голод.

– Господи, она поехала за ним! – воскликнул Запт, отдав мне письмо.

Я не стану полностью излагать то, что писала королева. Ее поведение, казалось нам, не разделявшим ее чувства, трогательным и достойным жалости, но, честно говоря, глупым. Она писала, что дальнейшее пребывание в Зенде свело бы ее с ума. Она не могла спать, не зная, удалось ли нам успеть вовремя и что происходит в Штрельзау, а когда наконец заснула, то ей приснился кошмар.

«Я видела этот сон раньше. Он казался мне королем, и его так называли, но он не отвечал и не шевелился, как мертвый». Королева объясняла, что какая-то непреодолимая сила тянула ее в Штрельзау, убеждая, что она должна увидеть «того, кого вы знаете», и удостовериться, что он жив. «Если король получил письмо, я погибла. Если нет, скажите ему, что вам придет в голову. Я должна ехать. Уже второй раз я вижу этот сон. Он означает, что ему грозит опасность. Берненштейн поедет со мной, и я смогу его увидеть. Простите меня, но я не могу оставаться в Зенде – сон был слишком ясным». Бедная королева словно наполовину обезумела от терзавших ее видений. Я не знал, что она рассказывала и самому мистеру Рассендиллу об этом странном сне. Лично я не верю в подобное – мне кажется, мы сами создаем наши сны, наполняя их подлинными страхами и надеждами, которые являются нам по ночам в виде таинственных откровений. Тем не менее некоторые вещи человек не в силах понять, и я не претендую на то, чтобы постичь своим умом пути Господни.