Александр Тамоников - Отряд бессмертных [сделано из исходника, правда, без необходимых по тексту междустрочных интервалов (интонационных разрывов между абзацами)]

— Сделаю. Вы в доме поосторожнее. Кто знает, что за люди Мустафа, Мунир и слуга Асан.

— Рубаил говорил, что Мунир еще может взбрыкнуть, а Мустафа и Асан не в счет.

— По себе судит. А вдруг главная опасность как раз в слуге или Мустафе?

Княжич улыбнулся.

— Ты, Гордей будешь учить меня?

— Нет, Дмитрий Владимирович, я просто предостерегаю.

— Занимайся своим делом!

— Да, княжич.

Дмитрию было видно, как Бессонов и Горбун осторожно обошли двор мурзы и укрылись за времянкой. Потом он перевел взгляд на двор. Там как были, так и оставались двое охранников. Они только что подбросили дрова в костры.

Лучники выбрались из леса, по траве проскользнули в балку. Вскоре они появились на ее противоположном склоне.

Охранники тем временем разошлись. Один присел на чурбан, поставил саблю между ног и глядел на огонь большого костра. Другой стал ходить вдоль восточной стены дома, напротив конюшни и времянки.

Савельев взглянул на склон балки и махнул рукой сверху вниз, словно рубанул саблей. Истома принял сигнал, что-то показал Дрозду, и оба поднялись на гребень.

Часовой у дома был как на ладони. Его запросто можно было поразить, но лучники не спешили. Второй охранник отошел к времянке и попал в темноту. Стрелкам пришлось ждать, покуда он выйдет оттуда.

Тот появился, встал и глянул на полосу леса так, будто почувствовал что-то. И тогда лучники опустили тетивы. Стрелы насквозь пробили горла обоих нукеров. Они захрипели и мешками повалились на землю.

Княжич обернулся к своим людям и спросил:

— Готовы, друзья?

— Готовы! — ответил за всех Кулик.

— Ну, тогда с богом! Филат, давай!

Трижды ухнула сова, и ратники Савельева пошли к дому.

Дрозд услышал сигнал на атаку и приказал Новику и Балашу:

— Кузьма, Лукьян, к логову! Быстро срезать веревки от кольев, завалить шатер!

Ратники мигом сделали это. Нукеры проснулись, но было уже поздно. Шатер, который служил им временным пристанищем, превратился в капкан.

Ратники Дрозда подбежали к груде тел, шевелящихся под цветной материей, и начали колоть, рубить врага. При свете костра силуэты нукеров были хорошо видны, тем более что они выдавали себя движением. Копья пронзали тела, сабли и топоры наносили смертельные увечья. Бойня продолжалась считаные мгновения.

— Ты тут погляди, коли остался кто живой, добей. Мы к дому, — сказал Дрозд Рябому.

В это же время княжич вывел своих воинов к дверям дома. Он выхватил саблю и осторожно продвигался вперед.

В главной комнате горели толстые свечи. На ковре, поджав под себя ноги, сидели двое мужчин. Между ними стояла миска с остатками мяса. Видно было, что эти люди отужинали на славу. Третий прислуживал им, стоял в стороне, держал в руках кувшин. Мурзы среди них не было.

Княжич мгновенно определил, что это местный староста Мустафа, начальник нукеров Мунир и слуга Асан.

Мунир вскрикнул от неожиданности, потянулся за саблей, но Савельев подскочил к нему и одним ударом срубил голову. Она откатилась в сторону. Тело завалилось на спину, из безобразной раны хлестнула кровь. Мустафа упал на бок и закрыл голову руками. Кулик пробил его копьем.

Слуга от неожиданности выронил кувшин, присел на корточки и зажмурился, ожидая удара саблей, топором или копьем. Но Нестеров тут же поднял его.

К ним подскочил Баймак и выкрикнул по-татарски:

— Где мурза? Ты не понял, пес? Отвечай!

Слуга трясся от страха и не смог произнести ни единого слова. Он лишь кивнул на дверь левой дальней комнаты.

Княжич с Куликом и Баймаком ринулись туда.

Немудрено, что мурза не услышал шум в главной комнате. Он стонал от удовольствия, развлекался с наложницей лет четырнадцати.

Ударом сапога княжич сбросил Захира с наложницы. Та оказалась шустрой особой. Она не стала дожидаться развязки, юркнула в угол, прикрылась там простыней, которую утащила с собой, и сжалась в комок.

Мурза лежал на боку и смотрел на незваных гостей. В глазах его светился животный страх.

Княжич присел пред ним и проговорил:

— Вот мы и встретились, мурза Захир. Сумел ты уйти от меня на Колве, да только не подумал, что я за тобой и сюда приду.

Мурза, заикаясь, спросил на русском языке:

— Так это твоя дружина напала на меня у затона?

— Моя. Она разгромила твои отряды сперва на Большой елани, а потом и в самом стане. Тогда ты сумел прорваться, а вот теперь уже никуда не уйдешь.

Мурза быстро понял, что если русские пришли за ним и сюда, то вовсе не затем, чтобы убить.

— Может, ты дозволишь мне одеться? — попросил он. — А то неудобно получается.

Баймак собрал одежду, разбросанную по комнате, кинул Захиру штаны и рубаху.

— Этого тебе хватит, — заявил он.

— Ты татарин? — спросил у него мурза.

— Да. А чего это ты удивляешься?

— Почему ты служишь русским?

Но тут в разговор вмешался Савельев:

— Ты намерен обсудить, кто и почему кому-то служит? А ну одевайся быстро, пес смердящий!

— Куда ты меня потащишь?

— Далече.

— Нет, воевода, далече ты не уйдешь. В Казани прознают о моем захвате. Тогда твой отряд будут искать сотни отборных воинов. Они обязательно найдут тебя.

— Тебе от этого легче не станет. Живым тебя Казань не получит. И хватит болтать, а то я прикажу своим людям помочь тебе одеться. Они это сделают очень нежно!

— Наложницу куда? — спросил Баймак.

— К другим ее. Туда же и слугу.

— А может, прибить его, чтобы спокойнее было?

— Нет. Пусть живет. Он такой же подневольный, как и рабы.

— Мы ничего о нем не знаем.

— Я знаю, Рубаил говорил.

— Как скажешь, воевода. — Баймак подошел к углу и буркнул: — Вставай!

Наложница поднялась и ушла, закутанная в простыню, как мумия.

Баймак повел за ней слугу, скоро вернулся и доложил:

— Наложницы и слуга заперты. Дрозд и его люди вокруг дома. Гордей ушел к табуну. Горбун у времянки. Там уже все проснулись, а то и не спали. Стучат в двери. Из хутора попытался выскочить один конный, Уваров сбил его. Больше никто не пробовал. На хуторе собаки подняли лай.

— Теперь пусть лают, — сказал княжич и взглянул на мурзу.

Тот надел всю одежду, не только ту, которую бросил ему Баймак, выпрямился и спросил:

— Что дальше, воевода?

Княжич усмехнулся.

— Дальше?.. Почетное место я тебе приготовил.

— О чем ты?

Савельев повернулся к Черному и распорядился:

— Филат, а ну-ка бери этого пса и привяжи на задке повозки, как куль с навозом.

— Так нельзя! — воскликнул мурза. — Я пленник, да, но человек знатный, и обходиться со мной надо достойно.

— Для кого-то ты, собака Захир, и вельможа, для меня же дерьмо, которое я должен привести на Москву.

— На Москву? — изумился мурза.

Княжич уже пожалел, о том, что сказал, но слово не воробей.